Библейские пророки и библейские пророчества

Пророки-писатели во многом отличались от своих предшественников, типа Илии и Елисея. Те представляются нам типичными шаманами-чудотворцами, великими колдунами. Пророки-писатели VIII–VI вв. тоже, если верить Библии, в некоторых случаях также исцеляли смертельно больных, «творили чудеса» и давали «знамения». Но в общем они выглядят совсем не легендарно. В отношении почти всех их можно с уверенностью сказать, что они были вполне реальными историческими личностями. Это не чудотворцы, а религиозные проповедники, но, что особенно важно, почти все они вместе с тем и активные политические деятели. Главная их сила не в чудесах и не в знамениях, а в яркой, образной и страстной речи, в силе убеждения. Их выступления теснейшим образом связаны с условиями социальной и политической жизни их народа, они — люди своего времени и если и предрекали будущее, то это было ближайшее будущее. Они пророчествовали для своих современников, а не для грядущих поколений, что приписывали и приписывают им позднейшие богословствующие толкователи их пророчеств. Эти пророки жили интересами сегодняшнего дня.

И. М. Дьяконов пишет: «Современному читателю речи «пророков» кажутся темными в своей богатой метафоричности, витиеватыми, порой мистическими, но своими первыми слушателями они так не воспринимались. Каждая пророческая проповедь была произнесена на политическую злобу дня и содержала прямые и часто грубые намеки на людей и события; сейчас, имея в своем распоряжении многочисленные египетские, ассирийские и вавилонские источники, современные этим проповедям, мы можем часто, — а если проповедь касалась международных событий, то почти в каждом случае, — указать и соответствующее событие, и его точную дату, и ту конкретную международную обстановку на Ближнем Востоке, на которую «пророк намекает»[34].

Пророки-писатели своими выступлениями и сочинениями преследовали вполне определенные цели. Это могла быть пропаганда какой-то религиозной идеи или стремление исправить общественную нравственность или направить внешнюю политику своего государства. Случалось, пророк ставил своей целью утешить и ободрить народ, который в тяжелую годину пал духом, пришел в отчаяние и в котором необходимо было укрепить пошатнувшуюся веру в бога. И ради этой цели, такой важной в данный момент, пророк, по-видимому, считал вполне допустимым и вовсе не греховным использовать авторитет самого Яхве, уверять своих слушателей и читателей, что он лично видел и слышал бога, который повелел ему говорить от его, бога, имени, что, более того, сам Яхве говорит устами пророка.

В каждом отдельном случае, конечно, трудно решить, как относился пророк к своим пророчествам, верил ли он сам в то, что сказанное им открыто ему богом. Вполне возможно, что некоторым поздним пророкам, как и их древним предшественникам — шаманам, было свойственно временами впадать в экстаз, и в этом состоянии (или во сне) им казалось, что они видят бога, ангелов, слышат их речи… Но, пожалуй, не менее вероятно другое, что рассказы пророков о видениях и откровениях во сне и наяву, как и прямая речь в первом лице от имени бога, стали в пророческих выступлениях не более чем литературной формой и ораторским приемом, освященным традицией.

Как уже было сказано, пророки-писатели VIII–VI вв. были прежде всего теологами и религиозными проповедниками, и в истории древнееврейской религии они сыграли особую и весьма значительную роль, связанную с теми социальными переменами, которые произошли у их народов.

Если период «судей» у древних евреев можно определить как переходный период от родового строя к классовому, то установление у них государства в правление Давида, Соломона и их преемников ознаменовало важный исторический факт — рождение классового эксплуататорского общества со всем тем, что ему присуще: делением людей на эксплуататоров и эксплуатируемых, богатых и бедных, угнетателей и угнетенных, с классовыми противоречиями и классовой борьбой. Такие кардинальные перемены в социальном бытии не могли не отразиться на религиозном сознании.