Библейские пророки и библейские пророчества

Так, если справедливо поступает муж, наказывающий изменившую ему жену, то тем более прав Яхве, решивший наказать Израиль, народ, который предал своего бога. И Осия от имени бога пророчит великие бедствия, которые должны постигнуть Израиль от руки Яхве: неурожаи и голод (2:9, 12), нашествие врагов, опустошение страны и плен: «Опустошена будет Самария, потому что восстала против бога своего; от меча падут они; младенцы их будут разбиты, и беременные их будут рассечены» (14:1). Пророк ясно предвидел завоевание Израиля чужим народом и увод своего народа в плен. Но кто первый нападет на Израильское царство? Куда предстоит Израилю идти в плен? Обстановка была неясной для правящих кругов Израиля, которые то посылали дань ассирийскому царю, то дары египетскому. И пророк, очевидно, тоже смутно представлял себе, откуда грозит наибольшая опасность, поэтому и оракулы его носят противоречивый характер. Временами Осии, видимо, казалось, что Израилю не миновать оказаться в египетском плену. Когда-то Яхве освободил израильтян от рабства в Египте, «ныне он вспомнит нечестие их и накажет их за грехи их: они возвратятся в Египет» (8:13). В другом месте он рисует нашествие сразу с двух сторон: Израиль «возвратится в Египет, и в Ассирии будут есть нечистое» (9:3). Видимо, более поздним был третий оракул, когда стала окончательно ясной неизбежность захвата Израиля Ассирией: «Не возвратится он в Египет, но Ассур — он будет царем его, потому что они не захотели обратиться ко мне» (11:5), «и будут они скитальцами между народами» (9:17). Сбылось, как известно, последнее предсказание Осии. Из 4-й Книги Царств мы узнаем, что когда к границам Северного царства подступили войска ассирийского царя, то израильский царь Осия, тезка пророка, «сделался… подвластным ему и давал ему дань». Но «заметил царь ассирийский в Осии измену, так как он посылал послов к… царю египетскому, и не доставлял дани… каждый год; и взял его царь ассирийский под стражу, и заключил его в дом темничный. И пошел царь ассирийский… и приступил к Самарии, и держал ее в осаде три года… взял… Самарию, и переселил израильтян в Ассирию» (4 Цар. 17:3–6).

Но этому еще предстояло произойти. А пока пророку оставалось еще и еще раз предупреждать своих слушателей о грозящей беде и уверять их в правоте Яхве, который по справедливости наказывает Израиль — за его «беззакония». Мы уже знаем, что то же делали, и почти одновременно с Осией, и Амос, а возможно, и другие современные им пророки, чьи сочинения до нас не дошли. Похоже на то, что Осия, как и Амос, тоже подвергался каким-то гонениям за критику «князей» Израиля, и это о нем говорили: «Да узнает Израиль, что глуп прорицатель, безумен выдающий себя за вдохновенного…» (9:7). Впрочем, критика Осией «беззаконий» Израиля касается не столько социальной несправедливости, сколько моральной распущенности пророков: обжорства, пьянства, разврата. И только в двух-трех местах у Осии можно обнаружить выражения общего характера, вроде «сейте себе в правду, и пожнете милость» (10:12), которые можно истолковать в смысле порицания несправедливых общественных порядков, но они не выдерживают никакого сравнения с гневным пафосом пророка из пастухов в адрес знатных и богатых насильников и лицемеров.

В отличие от Амоса, главное обвинение, которое выдвигает Осия против Израиля, — это обвинение религиозного характера: служение чужим богам и идолопоклонство. У Осии Яхве с горечью вспоминает о прошлой своей любви к своему народу: «Когда Израиль был юн, я любил его и из Египта вызвал сына моего… я сам приучал Ефрема (Израиля. — М. Р.) ходить, носил его на руках своих, — жалуется Яхве, — а они не сознавали, что я врачевал их. Узами человеческими влек я их, узами любви»[41]. А Израиль не оценил этой божественной любви. «Народ мой закоснел в отпадении от меня», «приносили жертвы ваалам и кадили истуканам» (11:1–7). Они ходили для этого в БетАвен и в Галгал: «Все зло их в Галгале: там я возненавидел их за злые дела их; изгоню их из дома моего, не буду больше любить их» (9:15).