Библия. Биография книги

В Бавли звучит множество голосов: Авраама, Моисея, пророков, фарисеев и раввинов. Все они не ограничены своим историческим периодом, но собраны вместе на одной странице, так что кажется, будто они беседуют друг с другом сквозь столетия — и зачастую яростно спорят друг с другом. Бавли не даёт окончательных ответов. Если какой-либо спор заходит в тупик, ученики сами, с помощью учителей, должны разобраться в нём к своему удовлетворению. Бавли был описан как первый интерактивный текст[308]. Его метод воспроизводил процесс обучения, используемый самими рабби и, таким образом, побуждал принять участие в той же самой дискуссии и сделать свой собственный вклад в неё. Принципиальным моментом было расположение текста на странице: обсуждаемый отрывок Мишны помещался в центре листа и был окружён гемарой учёных как отдалённого, так и недавнего прошлого. Пророки и библейские патриархи не считались более авторитетными фигурами, чем раввины, лишь потому, что они были свидетелями первого откровения. Как уже объяснил рабби Ишмаэль: «В Писании нет предшественников и последователей»[309]. На каждой странице было также оставлено свободное пространство, где ученик мог добавлять свой собственный комментарий. Изучая Библию по вавилонскому Талмуду, ученик понимал, что последнее слово не остаётся ни за кем, что истина постоянно меняется, а традиция, несмотря на её божественное происхождение и высокую ценность, не должна ограничивать его собственное право принимать решение. Ученик обязан был добавить свою собственную гемару к священной странице, потому что иначе традиция прекратится. «Что есть Тора? — спрашивает Бавли. — Это — толкование Торы»[310].

Изучение Торы не было единственной целью. Рабби Берахия, палестинский мудрец семнадцатого века, сравнивал дискуссии раввинов с игрой в волан: «Когда мудрецы входят в дом учений и обсуждают Тору, слова летают взад и вперёд, один высказывает своё мнение, другой же — другое, ещё один — третье». И всё же в основе всех толкований лежало принципиальное единство, потому что мудрецы не просто выражали свои собственные взгляды: «Слова и тех и других мудрецов, все они были дарованы Моисеем Пастырем из тех, что он получил от Единого Бога во Вселенной»[311]. Даже принимая участие в бурных прениях, истинно увлечённый ученик осознавал, что и он, и его противник в какой-то мере участвуют в беседе, которая длится ещё со времён Моисея и будет продолжаться в будущем, и то, что говорят они оба, Бог уже предвидел и благословил.

Христиане, несмотря на то, что теперь их считали врагами иудаизма, трудились над созданием весьма похожей духовности.

Глава V Милосердие

До обращения в христианство императора Константина, произошедшего в 312 г. н. э., казалось маловероятным, что христианская вера уцелеет, так как христиане подвергались неорганизованным, но яростным преследованиям со стороны римских властей. После того как стало ясно, что христиане больше не являются членами синагоги, римляне стали рассматривать Церковь как superstitio — суеверие фанатиков, повинных в смертном грехе нечестивости, который они совершили, порвав с верой их предков. Римляне с большим подозрением относились к массовым движениям людей, которые отбрасывали ограничения, налагаемые традицией. Христиан обвиняли также в безбожии, потому что они отказывались почитать богов-покровителей Рима, подвергая, таким образом, опасности всю империю. Преследователи намеревались искоренить христианскую веру и с лёгкостью могли сделать это. Ещё в 303 г. император Диоклетиан объявил христианам войну на уничтожение. Это время террора и ужаса оставило свой отпечаток. Христианским героем по преимуществу становился мученик, готовый пойти на смерть за Христа.

Некоторые христиане пытались убедить своих ближних-язычников, что христианство не было пагубным отказом от прошлого благочестия, и с этой целью создавали апологии — «рациональные объяснения» своей веры. Одним из главных их доводов стало то, что жизнь и смерть Иисуса были предсказаны еврейскими пророками, — аргумент, который римляне, с их уважением к гаданиям и предсказаниям, принимали весьма серьёзно. Евангелисты с лёгкостью применяли свой способ толкования — пешер, но апологеты находили его более сложным. С тех пор как Маркион призвал христиан отвергнуть древние писания, новообращённые язычники испытывали всё большие сомнения по поводу их еврейского наследия[312]. Они больше не совершали богослужений в синагогах, какое же они имели отношение к еврейскому богу? Отменил ли Бог свой старый завет? Как может священная история Израиля стать историей христиан? Что на самом деле пророки знали об Иисусе и как они узнали это? Почему Исайя и Захария были так заняты Иисусом, основателем чужой религии?