Библия: что было «на самом деле»?

Намного перспективнее в этом отношении выглядят племена шасу, или сутиев (египт. Š3św, аккад. Sutu, по-видимому, название одной и той же группы людей, хотя это тождество оспаривается). Основное место их расселения – будущая территория Эдома и Моава к юго-востоку от Мертвого моря, но в египетских источниках этот термин встречается и в других географических контекстах[76]. Судя по всему, это действительно этноним, хотя иногда предлагается понимать его как обозначение опасных кочевников, которые не брезгуют и разбоем. Вполне возможно, что предки израильтян входили в число тех племен, которых египтяне причисляли к шасу, но более конкретных сведений у нас нет.

Но кто действительно считался бродягами и разбойниками, так это хапиру (апиру, хабиру). Это имя «гремело» по всему Ближнему Востоку: египетское ‘prw, угаритское ‘pr, аккадское ‘apiru/h͜aberu явно обозначают одну и ту же, всем прекрасно известную группу людей, причем вряд ли этнически однородную: среди имен встречаются как западно-, так и восточносемитские, а также некоторые другие. Согласно распространенной этимологии, которой придерживается и Тантлевский, это слово происходит от аккадского h͜abāru «вынужденно покидать дом, быть изгнанником»[77]. Если подыскивать им аналогию из более поздних времен, это будут ранние казаки – вольные люди, которые могут жить удалыми набегами или наниматься в качестве военных отрядов на службу к тому или иному государству. К ним могли примыкать те, кто по разным причинам выпал из социума.

Впрочем, государство могло использовать их и по-другому. В Египте они, в полном соответствии с библейской Книгой Исход, трудились на государственных строительных работах, как повествует, к примеру, фрагмент папируса pLeiden 348[78] времен Рамсеса II (XIII в. до н. э., как раз незадолго до стелы Мернептаха, о которой мы говорили в разделе 4.2. «Израиль на стеле Мернептаха»). В неопубликованном переводе А. В. Сафронова, которым он поделился в частном разговоре, интересующий нас фрагмент звучит так: «Я услышал послание моего господина: “Дай рацион людям войска вместе с апиру, которые тянут камень для большого пилона”».

Вполне естественно желание связать этот термин с древними евреями עִבְרִי ‘иври, поскольку очень похожи и слово, и само представление о подневольных работниках и затем о военных отрядах, которые вторгаются на территорию оседлых племен. Более того, в Бытии (14:13) этим словом неожиданно назван Авраам – соответственно не как представитель еврейского народа, но скорее как странник, который переходит (глагол עבר) с одного места на другое. Чем такой переселенец не изгнанник-хапиру?

Но такое отождествление встречает самый решительный отпор. Например, Энсон Рейни утверждает, что израильтяне, в отличие от хапиру, были пастухами и обладали племенной структурой общества, что не засвидетельствовано в текстах, говорящих о хапиру[79]. Не согласен с этим отождествлением и Тантлевский[80]. Однако можно задуматься, в какой степени здесь действуют не научные, а эмоциональные аргументы: ведь если древние евреи и были некоторой разновидностью хапиру (изгоев и головорезов, как описывают их древние источники), это порождает много нежелательных коннотаций.

К тому же, если проводить параллели между хапиру и казаками, можно задуматься и вот о чем. Слово казак в тюркских языках означает «свободный»; со временем оно стало названием особого служилого сословия в Российской империи и одновременно – отдельного этноса (қазақ – «казах» на казахском языке). Естественно, это совершенно разные социальные группы, происхождение каждой тесно связано с теми ватагами вольных людей, которые бродили по евразийским степям. Но было бы наивно называть эти ватаги предками запорожского или донского казачества либо казахской нации.

Чтобы не удаляться слишком далеко от нашего материала, приведем другой пример. В рассказах о царе Давиде периодически упоминаются две группы личной охраны: керетяне и пелетяне (евр. כְּרֵתִי и פְּלֵתִי, в Синодальном переводе – «хелефеи и фелефеи» (2 Цар. 8:18 и др.)). Кем они были? Исходя из контекста, можно предположить, что это были иноземные наемники, преданные лично царю. Но кто именно? Некие «народы моря»? Как отмечает Финкельштейн[81], подобные названия среди них не встречаются. Он сближает вторую группу – пелетян – с греческим πελτάσται, названием легкой пехоты, а название первой – керетян – давно уже ассоциируется с островом Крит. Но что мы по-настоящему знаем о них? Можем ли утверждать, что это были действительно греческие наемники – и более конкретно, критская легкая пехота? По-видимому, все же нет.