Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура

Однако атмосфера Святой земли временами действовала даже на таких закоренелых скептиков. Файн Морисон, впервые ступив на землю Палестины, поймал себя на том, что его мысли заполняются «святыми мотивами», а его брат Генрих, хотя и был протестантом, инстинктивно пал на колени по традиции всех паломников и поцеловал землю — при том настолько порывисто, что ударился головой и «выпустил много крови из носа»²⁸.

Мало кто из путешественников той эпохи проявлял какой-либо интерес к первоначальным жителям Святой земли. Положение евреев при турках Османской империи было таким же тяжелым, как и при христианах в Европе. Согласно Хаклюйту, в любом мусульманском городе «лучшее жилье для христианина… в доме еврея, ибо если с ним что-нибудь приключится, еврей за это ответит собой и своим имуществом, так что евреи весьма пекутся о христианах из страха перед наказанием»²⁹.

Джон Сэндерсон, глава фактории Левантской компании, приводит рассказ о путешествии, совершенном им в 1601 г. в обществе семи или восьми еврейских купцов из Смирны, Дамаска и Константинополя. Главным над ними был «раввин» Авраам Коэн, «который весьма меня привечал и уважал», — тут этому неуживчивому англичанину, который вечно впутывался в неприятности с «фриарами-папистами» и «злодеями-маврами», чрезвычайно повезло. В нескольких случаях раввину Аврааму удавалось спасти Сэндерсона от последствий его раздражительности, а однажды он даже выкупил англичанина из тюрьмы, куда того посадили «скверный турок и его разбойники-служители». Нет сомнения: на то, чтобы высвободить его из тюрьмы, пошла какая-то часть 10 000 или 12 000 дукатов, которые «мой богатый спутник-еврей» зашил перед отъездом из Дамаска в складчатые одежды слуг из страха перед «разбойниками, которые расплодились в здешних краях».

Сэндерсон рассказывает, что по пути его спутники часто посещали молельные дома своих единоверцев, а также «колледжи или школы учености» и что они вечно покупали «святые книги с провозглашением их закона», притом в достаточном количестве, чтобы нагрузить два или три вьючных мула. Он рассказывает, как евреи назначают ежегодные стипендии своим «великим докторам и своим школам», как они стараются хотя бы один раз за всю жизнь посетить Палестину или отправить туда свои останки для похорон, как «серьезные евреи лучшего разбора», каковыми были его спутники, никогда не обсуждали при нем вопросы веры из страха вызвать его неудовольствие, но от других он узнал их мнение о христианах, чьи самые ученые мужи не в состоянии разъяснить букву «А», тогда как еврейские ученые умеют только о первой букве алфавита написать целые тома.

Он подметил обыкновение своих спутников подавать милостыню впавшим в нужду собратьям-евреям. В Сефете раввин Авраам раздал 2000 дукатов и еще 1000 в Иерусалиме, и другие подавали тоже по мере возможности. И действительно, раввин Авраам «был столь уважителен, обходителен и добр, что никогда в обществе христиан мне не было привольнее». Расставались они со слезами на глазах. «Каким исключительно благочестивым, пылким и мягкосердечным человеком он был! Не могу перестать возносить хвалы его великой человечности и исключительному милосердию, ибо в нем эти качества сосредоточены в большей мере, нежели встречаются во многих христианах».

И еще одно последнее Сэндерсон оставил нам о народе, уже 1600 лет проведшем в изгнании. «Они говорят, что знают, что Иерусалим будет снова отстроен и что придет их мессия и сделает их князьями, какими они были в прошлые времена, и после они станут править всем миром».

Через год после возвращения Сэндерсона на родину скончалась королева Елизавета, что вынудило Левантскую компанию подать прошение о возобновлении хартии новому монарху. Тем самым затянувшийся спор о том, на чьих плечах лежит ответственность за содержание посла и выплату ему жалованья, начался сызнова уже с королем Иаковом, первым Стюартом. Если в чем-то Стюарты и были ровней Тюдорам, так это в скупости. И Иаков с его ограниченным кругозором не видел причины вообще держать посла к «язычникам». Со своей стороны, «турецкие купцы», у многих из которых деньги были вложены в новую Ост-Индскую компанию, были не готовы нести все расходы, но поскольку на иных условиях хартию получить не могли, им пришлось согласиться даже на то, что король оставил за собой право назначать посла, которого содержала компания. Наконец, в 1605 г. хартия была вручена «управляющему и компании английских купцов, торгующих в Левантских морях». Каждый раз, когда хартию требовалось возобновлять, возобновлялся и давний спор, а поскольку Стюартов терзала хроническая нехватка денег, они так и не дошли до того, чтобы в полной мере принять на себя ответственность за посольство.