Библия и мировая культура

Но взовьются погибели стрелы
И, надежду отняв, расплодятся,
Суд отвесом падет,
И постигнет сокрывшихся гнев,
И последняя ярость
Сынов Велиала настигнет,
И, спасенья лишив,
Муки смертные их окружат,

И поток Велиала

Захлестнет вознесенные крылья,
И раскатятся Реки Огня,
И деревья пожрут —
Древо свежее вместе с увядшим,
И лучи, устремившись,
Пронижут основы всего —
Да, прожгут утвержденье земли,
Основанье разостланной суши,
Гор ступни опалят,
Корни мрамора — бурной смолой:
Все — до бездны великой — сгорит!..

И тогда Велиала потоки

В глубину Аваддона[476] прорвутся,
Мысли бездны смешав,
Ил в глубинах ее возмутив,
И земля возопит
О великой беде во вселенной,
Станут громкими мысли ее!

Всяк живущий на ней воскричит,

Изнеможет в беде небывалой, —
Так взволнует их Бог
Потрясающей силой Своей!
И жилище Его
Потрясется от истинной Славы,
И Небесное Воинство
Голос издаст!
Изнемогут и в трепет впадут
Основанья вселенной,
Ибо вышние воинства
Вступят в бои,

И сраженья без роздыха будут,

Пока не придут к Завершенью,
И подобного этому нет!..[477]

Кумранские Гимны развивают мотив «от страдания — к радости», широко представленный в библейских Псалмах. Предельная скорбь, связанная с осознанием собственной тщеты, сменяется ликованием при мысли о грядущем преображении мира:

Горьких слез мне открылся источник —
Стенанье и плач, —
От меня не сокрылась
Тщета моего сотворенья,
Но росла в размышленьях моих:

Снова в прах человек возвратится!..
А удел человека —
Прегрешенье, и скорбь, и вина:
Это все мне на сердце взошло,
Это кости мои поразило,
Как болезнь и недуг, —
Чтобы скорбная мысль со стенаньем
Звучала на арфе,
Чтобы скорбную песнь отыскать
Для печали и плача любого.

Чтобы горькое длилось рыданье,

Пока не исчезнет нечестье,
И злодейства не станет,
И не станет недуга и боли.
И тогда заиграю на арфе спасенья.
И на лире веселья,
И на ликованья тимпане,
И на флейте хвалы —
И вовек не замолкну!..[478]

«И прямым, бесконечным путем / Я пойду, ибо знаю надежду» — эта строка неведомого кумранского поэта словно итожит то, чем жил, мучился, страдал и надеялся народ Израиля в своем трудном пути, полном блужданий, заблуждений и величайших прозрений. Этот путь стал Священной историей, навсегда запечатленной в текстах Танаха. Звучащее в них Слово вселяло надежду и в тех, кто спешил к берегу Иордана, чтобы послушать Йоханана бар Зехарью — Иоанна, сына Захарии, прозванного народом Йоханан ѓа-Матбиль (букв. «совершающий тевилу», т. е. очищение через погружение в воду), — Иоанна Крестителя[479], или Иоанна Предтечу, провозгласившего великую миссию Иисуса, и в тех, кто вскоре побредет по дорогам двухтысячелетнего изгнания, храня верность древнему Закону и повторяя строки Псалма:

Блаженны непорочные в пути,
ходящие в Законе Господнем,
Блаженны хранящие Откровения Его,
всем сердцем ищущие Его.

(Пс 118:1–2; СП

)