Библия и мировая культура

Одним из самых удивительных и значительных — при всей скупости его обрисовки — образов Нового Завета является образ Матери Иисуса Христа — Девы Марии, именуемой также Матерью Божьей, Богоматерью, Богородицей. За ней закрепилось (прежде всего в Западной Европе) именование Мадонна (итал. Madonna — сокращенное от mia donna — «моя госпожа»; с тем же значением употребляются франц. Notre Dame, англ. Our Lady).

Без образа Девы Марии невозможно представить не только Библию, но и всю последующую культуру, литературу, искусство. Этот образ стал воплощением высшей красоты, чистоты, материнской любви, самоотверженности, самопожертвования. Он служил и служит утешением и надеждой миллионам верующих сердец, обращающихся к Деве Марии как к защитнице в нуждах и бедах — по словам М.Ю. Лермонтова, «теплой заступнице мира холодного» («Молитва»). Это Ее черты просвечивают через образ пушкинской «Мадонны», являющей «чистейшей прелести чистейший образец», и через образ Звезды, о которой пишет один из старейших русских символистов И.Ф. Анненский («Среди миров», 1909), ведь Звезда, в том числе Звезда Морей (Stella Maris), — один из символов Девы Марии:

Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,

Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.

Деве Марии посвящены тысячи поэтических строк на разных языках. Ее образ широко представлен в христианской иконографии, в европейской живописи и скульптуре начиная с эпохи Поздней Античности. Образ Мадонны с Младенцем на руках стал одним из самых распространенных в европейском искусстве. В свою очередь одухотворенные и прекрасные Мадонны Рафаэля, Леонардо, Мурильо стали источником вдохновения для многих поэтов. Так, А.К. Толстой писал в стихотворении «Мадонна Рафаэля» (1858):

Склоняся к юному Христу,
Его Мария осенила;
Любовь небесная затмила
Его земную красоту.

А Он, в прозрении глубоком,

Уже вступая с миром в бой,
Глядит вперед — и ясным оком
Голгофу видит пред Собой.

В образах Девы Марии и Младенца часто акцентируется предвидение, предчувствие страданий, предстоящих Матери и Сыну. Дева Мария предстает как Матерь Скорбящая (Mater Dolorosa), отдающая во имя Спасения мира самое дорогое, что у нее есть, — Сына. Этому посвящены тысячи поэтических строк, среди которых и строки А.А. Ахматовой:

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел…

Этимология древнееврейского имени Мирьям, от которого происходит европейский вариант Maria, в том числе и восточнославянское Мария, до сих пор точно не установлена. Дело в том, что оно происходит от глагола, основная форма которого — мара — образует два омонима: «быть тучным» (в смысле «быть сильным, прекрасным») и «быть горьким». Отсюда две возможные этимологии: «прекрасная» и «горькая». Обе они «срабатывают» в судьбе Девы Марии — прекрасной, наделенной особой духовной силой и узнавшей величайшую горечь жизни.