Библия и мировая культура

Образ Иоанна Крестителя очень широко представлен в христианской иконографии — и преимущественно двумя основными способами. Во-первых, в виде младенца вместе с Младенцем Иисусом в сценах Святого Семейства; при этом Иоанн Креститель предстает более старшим и держит в руках тростниковый крест (подобного сюжета нет в Новом Завете, он впервые появляется в искусстве итальянского Ренессанса). Во-вторых, Иоанн Креститель предстает в образе аскета, облаченным во власяницу или звериные шкуры; в руках он может держать: медовые соты, тростниковый крест с длинным тонким стволом, Агнца с крестообразным нимбом и надписью Ecce Agnus Dei (лат. «Вот Агнец Божий») или купель для крещения. Кроме того, в византийско-православной традиции Иоанн Креститель предстает в виде «ангела пустыни» с блюдом в руках, на котором лежит его собственная голова, или с чашей, в которой находится Агнец (или Младенец).

В честь Иоанна Крестителя сооружены многочисленные церкви и баптистерии, стены которых украшают росписи, посвященные эпизодам из его жизни. Ему посвящены не только отдельные картины, но и целые повествовательные циклы. Наиболее популярны следующие сюжеты: «Благовестие Захарии»; «Рождение и наречение Иоанна Крестителя» (например, картина Якопо Тинторетто «Рождение Иоанна Крестителя»); «Иоанн Креститель в пустыне» (Иоанн Креститель покидает родителей и удаляется в пустыню, ведомый ангелом; Иоанн Креститель один в лесистой местности, сидящий с Агнцем на коленях, размышляющий или предающийся молитве; Агнец может находиться рядом с сидящим Иоанном Крестителем, как на картине Гертгена Тот-Синт-Янса «Иоанн Креститель в пустыне», 1485–1490; испанские и итальянские художники XVI–XVII вв. часто изображают его в виде прекрасного юноши, иногда в сопровождении Христа, иногда играющего с Агнцем, как, например, на картине Микеланджело да Караваджо «Иоанн Креститель», 1597–1598); «Иоанн Креститель, проповедующий народу» (Иоанн Креститель стоит на скале или на импровизированной кафедре в гуще народа; в руках у него может быть свиток с надписью Vox clamantis in deserto — [лат.] «Глас вопиющего в пустыне»; особую интерпретацию этот сюжет получает в скульптуре Огюста Родена «Проповедующий Иоанн Креститель», 1879); «Иоанн Креститель крестит народ» (Иоанн Креститель стоит на берегу Иордана, поливая водой из чаши голову склоненного перед ним человека; другие в это время входят в реку); «Иоанн Креститель обличает Ирода» (Иоанн Креститель стоит перед троном, на котором сидят Ирод Антипа и Иродиада; рядом находится Саломея); «Пир Ирода и пляска Саломеи»; «Обезглавливание (усекновение главы) Иоанна Крестителя» (Иоанн Креститель в тюремном саду на коленях перед палачом; его голова — на плахе; с балкона на это взирают Ирод и Иродиада; сцена может изображать также палача, подносящего голову Иоанна Крестителя на блюде Саломее); «Саломея преподносит голову Иоанна Крестителя Иродиаде» (Саломея, отвернувшись от ужаса, подносит блюдо Ироду и Иродиаде, которые также могут быть с закрытыми от ужаса глазами; однако возможно и иное решение — см. выше); «Сожжение костей Иоанна Крестителя» (сюжет встречается чаще в искусстве Северной Европы эпохи Позднего Средневековья). В повествовательные циклы об Иоанне Крестителе включаются также сцены встречи Марии и Елисаветы, крещения Иисуса.

«Трагические контрасты пиршества и казни, глумливой греховности и страждущей святости, вкрадчивой женственности и открытого палачества, присущие сюжету усекновения главы Иоанна Крестителя, не раз привлекали живописцев и поэтов», — отмечает С.С. Аверинцев[625]. В литературе эти мотивы получили особое распространение в конце XIX в., после появления повести Гюстава Флобера «Иродиада» (1877), написанной в присущей ему «объективной» манере и поразившей современников своей почти протокольной точностью, археологической «достоверностью». Это предопределило интерес к данному сюжету всей эпохи декаданса, искусства модерна, его мистическое прочтение в символизме («Дар Поэмы» Стефана Малларме), эротически-эстетскую интерпретацию в драме Оскара Уайльда «Саломея» (1893, на французском и английском языках) и в иллюстрациях к ней Обри Бёрдсли (Бердслея).

Особую интерпретацию образ Иоанна Крестителя получает в мусульманской традиции — как пророк Йахйа.

Захария и Елисавета

Суровый и мужественный образ Иоанна Крестителя оттенен в Евангелиях (прежде всего в Евангелии от Луки) исполненными нежности образами его родителей — Захарии и Елисаветы. Несмотря на то что евангельский рассказ о них очень краток, их образы оставили значительный след в христианской культуре, в европейском искусстве и литературе.