Библия и мировая культура

Змей, появившийся в Эдеме, был особенным: у него были ноги, он был прямоходящим и умел разговаривать. В тексте он именуется нахаш («змей») — от глагола нахаш со значением «шипеть», «шептать», «ворожить», «колдовать». Нахаш — то начало, что «нашептывает» человеку непотребное, склоняет его к ворожбе, к неповиновению Богу, и сам Змей в библейской притче умеет обворожить, околдовать женщину. Возможно, выражение «хитрее всех зверей полевых» свидетельствует о том, что Змей поднялся выше остальных животных, но не смог достичь высоты человека. Тогда это можно воспринять как намек на субъективную мотивировку его поступка: он завидовал человеку. Змей обладал некоторой свободой воли, ибо был наказан Богом. Согласно Аггаде, Змей был создан как царь животных, подвластный человеку, долженствующий служить ему. Однако он отклонился от воли Божьей и стал сбивать человека с пути истины, клеветать на Бога. За это он был жестоко наказан — не только утратой способности ходить прямо и говорить, но и тем, что вынужден носить в голове смертельный яд, питаться прахом, в муках раз в семь лет менять кожу и вызывать к себе всеобщие отвращение и вражду (безусловно, перед нами еще и этиологическое предание, объясняющее, почему змея пресмыкается, шипит и вызывает к себе нелучшие чувства у людей). С другой стороны, Змей в притче о грехопадении выступает как орудие испытания в руках Божьих.

Однако, согласно классическому еврейскому комментарию, нахаш является персонификацией дурного побуждения, способного рождаться в душе человека, — йецер ѓа-ра (букв. «злое намерение»). Тем не менее в иудейской традиции даже мысль недопустима о том, что это зло, заложенное, «запрограмированное» в человеке Богом. Человек, наделенный свободой воли, сам порождает зло и сам несет за него ответственность. Лишь впоследствии многовековая культурная традиция (прежде всего христианская) отождествит этого Змея (Змия) с сатаной — антиподом и антагонистом Бога. Важно заметить, что в Торе нет этой резкой поляризации, изначального дуализма в Божественной сфере и в сотворенном Богом мире: зло, рождаясь внутри человека, может быть обуздано его волей.

Как настоящий психолог, Змей начинает с «обработки» женского сознания, зная, вероятно, что именно женская психика более подвижна и впечатлительна, женская душа — более эмоциональна. В Мидраше сказано: «Он рассуждал: «Если я обращусь прямо к Адаму, он меня не послушается. Обольщу сначала Еву, — женщины легковерны»» (Берешит Рабба 19)[148]. Весьма примечательны слова, которыми Змей начинает свою речь, опасную тем, что она полуправда-полуложь: Аф ки амар Элоѓим… («Так ли сказал Бог…», «Хотя бы и сказал Бог…» — Быт 3:1). Змей начинает с того, что вносит сомнение в душу человека — сомнение в справедливости и правдивости слова Божьего, в целесообразности Его запрета. Змей нарочито переиначивает слова Бога, делая их абсурдными, — возможно, для того, чтобы скорее втянуть женщину в разговор: «И сказал Змей женщине: «Так ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в Саду?»» (Быт 3:1). Женщина сразу же опровергла слова Змея, но и сама сказала правду лишь наполовину: «И сказала женщина: «Плоды с деревьев мы можем есть, только плодов с Древа, которое посреди Сада, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к нему, чтобы вам не умереть»» (Быт 3: 2–3). В словах женщины есть две неточности: во-первых, она не уточняет, о каком Древе идет речь, и не вспоминает, что посреди Сада — Древо Жизни, с которого Бог как раз разрешил вкушать плоды; во-вторых, Всевышний вовсе не запрещал прикасаться к Древу Познания, но только есть плоды с него. Таким образом, женщина странно «путает» два Древа и вольно или невольно искажает слова Бога. И это приводит к катастрофическим последствиям.

Для еврейской религиозной традиции диалог между женщиной и Змеем всегда служил обоснованием мысли о том, как опасно искажать слова Всевышнего, что-то прибавлять к Его заповеди или убавлять от нее. При этом, пытаясь понять женщину и частично оправдать ее, древние толкователи сделали вывод, что за ее ошибки несет ответственность также и мужчина. Ведь именно Адам непосредственно слышал слова Всевышнего и пересказал их жене, но — от субъективно доброго намерения — исказил их: не во всем доверяя женщине, он не только запретил есть плоды с Древа Познания, но и прикасаться к нему. Предание говорит, что Змей подтолкнул женщину к Древу, так что та невольно прикоснулась к нему, и воскликнул: «Вот видишь, ты не умерла!» И это вновь ложь, ибо Бог вовсе и не говорил о мгновенной смерти, но лишь о том, что люди станут смертными. (По другой версии, Змей сам первым коснулся Древа, чтобы продемонстрировать женщине, что смерть не грозит ни ему, ни ей[149].)