Библия Раджниша. Том 4. Книга 1

Он мог бы приехать — в этом не было проблемы — и посетить Пуну, так как у него было разрешение на пребывание в Индии в течение пятнадцати дней, но поскольку он сказал, что посетит только Гадавару, то он не мог приехать в Пуну. Теперь он говорит: «Возможно, я сделал неправильно. Мне надо было оставить свой рай. Мне надо было приехать в Пуну повидать тебя и твоего отца. Если понадобится чем-то пожертвовать, я готов это сделать: я готов покинуть рай».

Этот старик был опытным шахматистом. Он был партнером по шахматам для моего деда, а когда дед умер, мой отец стал играть в шахматы с этим стариком. Для меня стало привычкой… когда бы я ни видел, что они играют, я всегда переворачивал их шахматную доску! Но тот старик никогда не сердился — он говорил: «Ты человек принципа».

Я говорил: «Я не могу позволить вам быть настолько глупыми: „Это слон, а это верблюд, это король, а это ферзь“. Кого вы одурачиваете? Вы оба бесполезно тратите время. Хорошо, что я проходил мимо, иначе вы продолжали бы играть».

Много раз мой отец говорил: «Это уж слишком! Мы теряем не твое время. Мы никогда не мешаем тебе заниматься твоими делами, так как мы знаем, если мы помешаем тебе, ты устроишь большой скандал. Продолжай заниматься всем, чем хочешь, но на наших глазах, даже опасными вещами». Перед моим домом росло дерево ним, очень большое дерево ним, огромное, очень старое, и на него было очень трудно вскарабкаться. Мой отец хотел, чтобы его срубили, но на самом деле он не мог найти какого-нибудь дровосека, который был бы готов залезть на дерево и хотя бы срезать ветки, так как вокруг находились дома, а дерево было огромным; его ветки закрывали многие дома.

Все дровосеки говорили: «Это почти невозможная, трудная робота. Если мы срежем ветки, то они могут свалиться и разрушить чей-нибудь дом или кого-нибудь лишить жизни — и мы рискуем своей жизнью. Дерево находится не на пустом пространстве, где мы могли бы срубить его. Ничего нельзя поделать».

Я обычно залезал на это дерево. А было известно, что в нем живут привидения. В Индии считают, что если привести человека, которым овладело привидение, к дереву, которое хорошо известно и знаменито тем, что в нем живет много привидений, то, естественно, это привидение, увидев других привидений из своей компании, оставляет человека в покое и входит в дерево. И если сразу же забить в дерево длинный гвоздь, то привидение не сможет выйти из него. Поэтому в том дереве было много гвоздей. Каждый день для меня было радостью видеть, как приходят люди, а их привидения входят в дерево. Я пользовался этими гвоздями, чтобы вскарабкаться на дерево.

Мой отец сказал: «Каждый день ты видишь, как исчезают привидения». Я видел, что к дереву подходит человек, прямо как сумасшедший, и прямо перед этим деревом начинает дрожать, кричать и что-то приговаривать.

А люди, которые привели его, говорят: «Влезай в дерево, выходи из этого человека! Здесь вся твоя компания — что ты делаешь с этим человеком?» Затем тот человек сразу же успокаивается, и как только он успокаивается, люди немедленно пригвождают привидение.

Он сказал: «Ты видишь это каждый день».

Я сказал: «Я вижу это каждый день, и вы видите каждый день, что я карабкаюсь по этим гвоздям и ни одно привидение даже не побеспокоило меня. Возможно, они думают, что я тоже привидение или еще что-то… не пригвожденное привидение!»

А он сказал: «Я смотрю на тебя и боюсь за тебя, но я не останавливаю тебя, потому что нет смысла тебя останавливать; просто начнется спор».

У нас был маленький колодец. Чтобы прочистить колодец, туда опускали железные прутья, поэтому можно было использовать эти железные прутья как ступеньки, чтобы спуститься в колодец. Он был очень глубоким, но маленьким; он был лишь для семейных целей. Изредка я купался в колодце. Мой отец смотрел на меня и говорил: «Хорошо, иди. Ты знаешь, что мы должны пить ту воду, но мы не можем препятствовать тебе. И мы знаем, что когда-нибудь ты попадешь в беду; колодец очень глубокий, по крайней мере тридцать метров. Даже если ты закричишь, никто не услышит».

Я сказал: «Я не такой человек, чтобы кричать. Я живу молча и умру молча. Я не собираюсь кричать — не беспокойтесь об этом. А что касается глубины, то я измерил ее; нет проблем. Я опускаюсь до самого дна, и много раз я находил ваши вещи; туда уронили ведро, и я вытащил его. Вы знаете, что я опускаюсь да самого дна».

Поэтому он говорил: «Мы никогда не останавливаем тебя, а ты просто прыгаешь в…»

Я сказал: «Я прыгаю только тогда, когда вижу, что происходит что-нибудь абсурдное. Это абсолютно абсурдно — а я тот, кто портит удовольствие другим».