Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги

Далее – о ненасильственном сопротивлении. Оно имеет два аспекта: один касается людей и другой касается Бога. Эсхатологическая программа Иоанна не призывала слушателей к физическому насилию. В его планы не входило сколотить в пустыне отряды боевиков и натравить на войска Антипы и Пилата. Почему я так думаю? Потому, что Антипа взял под стражу только Иоанна и не сделал попытки арестовать его последователей. Именно так Рим реагировал на ненасильственный протест: казнить вожака, и остальные сами рассеятся.

Официальная стратегия борьбы с ненасильственными протестами путем казни лидера кодифицирована Юлием Павлом, самым знаменитым из римских юристов, в «Пяти книгах сентенций к сыну»: «Создатели волнений и беспорядков и подстрекатели народа должны, соответственно своему рангу, быть распяты или брошены диким зверям, или высланы на остров» (книга V, сентенция XXII.1).

Другой аспект ненасильственного сопротивления еще важнее, ибо затрагивает образ Бога. Не получается ли, что Иоанн исключал человеческое насилие, чтобы дать место будущему божественному насилию? На сей счет библейский Иоанн дает два разных ответа, в которых заметна все та же библейская закономерность утверждения-и-отрицания. А каков был ответ исторического Иоанна Крестителя?

Марк называет Иоанна «началом благовестия об Иисусе Христе, Сыне Божием, и применяет к нему то, что «написано у пророка Исайи… глас вопиющего в пустыне:/«Приготовьте путь Господу,/прямыми сделайте его тропы»» (Мк 1:1–3). Эта же цитата с аналогичным смыслом использована в Мф 3:3, Лк 3:4 и Ин 1:23.

Эти слова из Ис 40:3 – часть рапсодической и экстатической вести Второисайи. (Так ученые называют пророка, чьи речи, по их мнению, были добавлены к Ис 1-39, то есть речам собственно Исайи, о котором мы говорили в главе 7.) Второисайя говорил, что вавилонским изгнанникам позволят пересечь пустыню и вернуться домой при персах в VI–V веках до н. э.

В Евангелии от Марка Иоанн уподобляет наступление эсхатологического Царства Божьего великому ненасильственному и радостному освобождению, которое состоялось пятью столетиями ранее. Но если обратиться к Евангелию Q, оно совершенно иначе рисует и самого Бога, и Его скорый приход.

В Евангелии Q Иоанн не совершает никакого физического насилия, но насилием полны его слова. Скажем, «многих фарисеев и саддукеев» (или «толпы»), которые приходили к нему для омовения, он встречал такими словами: «Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Мф 3:7 = Лк 3:7). Гнев Божий он живописал с помощью двух огненных метафор:

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем; лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым.

(Мф 3:10–12)

Похоже, Луку тревожил столь жестокий характер Иоаннова «благовестия» из Евангелия Q Поэтому он дополнил этот материал тремя более позитивными учениями:

И спрашивал его народ: «Что же нам делать?» Он сказал им в ответ: «У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же». Пришли и мытари креститься, и сказали ему: Учитель! Что нам делать?» Он отвечал им: «Ничего не требуйте более определенного вам». Спрашивали его также и воины: «А нам что делать?» И сказал им: «Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем».

(Лк 3:10–14)

Мой вывод: исторический Иоанн Креститель связывал наступление Царства не с воздаянием Бога-мстителя, а с чудом Бога-освободителя. Однако Евангелие Q сделало Иоанна вестником о Боге-мстителе. (Как мы увидим, оно так поступило и с историческим Иисусом.)