Библия в СМСках

Нет, все-таки мозг человека – не компьютер. Такая в нем каша параллельная крутится – просто жутики.

Время они выбрали правильное. Врачей в отделении не было. Может, они сидели по своим кабинетам, или торчали на каком-то консилиуме, или там делали суперсложную операцию… Факт, что их не было. А к разговору с дежурной медсестрой на посту в середине коридора Ева подготовилась. Повезло еще и в том, что дежурная оказалась занята неотложным телефонным разговором, от которого не очень-то хотела отрываться.

– Странно, – слегка нахмурилась она, выслушав Еву и поглядывая в ее блокнотик. – У меня ничего об этом тут не написано… Никаких указаний.

– Ну, я не знаю… – пожала плечами Ева. – Может, забыли написать.

– Позвонить, что ли…

– Извините, но я лично звонить не буду! – покачала головой Ева. – Мое дело маленькое: мне сказали привести, я и хожу с утра. Осталось двое. У вас – Макарова, а потом, из кардиологии, – Павленко. А звонить подсказывать врачам, что им делать, как-то вроде… Ой, какая же у вас стрижка классная! Та-ак стильно… Не хотела говорить, но не удержалась. Интересно, мне такая пойдет?

Дежурная тут же принялась поправлять прическу, словно вместо комплимента ей сделали замечание. Но озабоченность с ее лица схлынула.

– Да? Вообще-то уже отросло и…

Они обменялись парой глубокомысленных соображений относительно причесок и овала лица.

– Очень стильно! – повторила Ева, еще раз оглядывая стрижку, и улыбнулась: – Жаль, этот ваш Макаров не оценит! Разве что лет через двадцать! А он, кстати, сейчас где, в палате? Откуда мне его брать-то?

– В палате, – махнула рукой девушка. – Все дни на кровати сидит. Странный мальчик. Недоразвитый. Он и через двадцать лет ни на кого не посмотрит, безнадега. Но – что делать, лечим. Все-таки я не пойму, зачем ему ПЦР назначили? Странно…

Еве только оставалось пожать плечами: второй раз переключить внимание дежурной на офигенный причесон или креативную шейную висюльку не удалось бы однозначно. Только спровоцировало бы контрольный звонок врачу. Евгения пожала плечами и направилась в сторону палаты. Медсестра двинула за ней. Во блин!

Навстречу девушкам пронесся вполне здорового вида паровоз в шортиках и тапках.

– С детьми, наверное, сложнее всего работать, – важно заметила Ева.

– Ту-ту-у-у!!! – завопил паровоз за ее спиной. – С дороги!!!

Оказывается, паровозу срочно понадобилось сменить курс и попасть в ту же палату, куда и старшим.

– Вон он, в окно смотрит! – мотнула головой дежурная. – Может, и не пойдет добром. Его на любые процедуры силком тащить надо. Сейчас я тебе помогу его уговорить.

«Все пропало!» – поняла Ева и бодро пошла к окну первой. Во-первых, она пошла первой потому, что так уж случилось, что она первой проникла в палату из-за паровоза, который ее пропустил, а настоящую медсестру оттеснил. Во-вторых, она пошла потому, что – а что еще ей оставалось делать? Сейчас этот незнакомый ей малыш увидит ее солнечное платье под белым халатом, обрадуется, скажет что-нибудь вслух о брате или о побеге – и ей конец! Шаг, второй, третий… По всем законам жанра Евгения должна была в этом месте побледнеть, покраснеть или вспотеть, или сердцу полагалось бы выпрыгнуть из ее не вполне оформившейся грудной клетки и покатиться мячиком в угол. Но ничего мало-мальски подобного с Женькой не стряслось. Пошла и пошла. А дежурная медсестра тем временем заграбастала паровоз поперек талии и понесла вон из палаты, увещевая:

– Ванька, сколько раз я тебе говорила по чужим палатам не шастать, а? По попе захотел?

– А вам меня по попе нельзя!

– Это почему еще? Потому что я – медсестра?

– Не! Потому что я – паровоз!

– А я вот паровозу и надаю…

Пока он бранились и удалялись, Ева бросилась к Стасу. На ходу она расстегивала халат, чтобы полотно желтого сарафана сразу бросилось мальчику в глаза. Она резко развернула ребенка к себе и, присев на корточки и держа его руками за плечи, горячо зашептала:

– Стасик, я – Ева, я – солнышко, твое долгожданное солнышко в облаке. Я тебя сейчас заберу отсюда, к брату. Ты только молчи, понял? Молчи и иди со мной. Да?

Ребенок молчал. Но молчал он с круглыми глазами и открытым ртом.

Вошла дежурная. Ева чувствовала, что теперь любое промедление смерти подобно. Даже если Стас будет молчать, по его виду… Евгения встала с корточек, крепко взяла Стаса за руку и двинула к дверям в коридор. Стас позволил себя вести, переставлял ноги.

– Ой, молодец! Пошел сам! – обрадовалась дежурная медсестра. – И силком не пришлось, и уговаривать… Сейчас мы ему ботиночки и курточку наденем…

– Не надо, – прошептала Ева, продолжая уводить ребенка и только повернув голову к сестре. – Пока сам идет, пусть идет. А то вдруг расплачется, мороки будет больше. А на улице я его на руках понесу. И куртку не надо, теплынь там сегодня, ничего!

Но дежурная со стильной стрижкой тем не менее сорвала с вешалки и сунула Еве в свободную руку пакет со Стасикиными сандаликами и курточку:

– Держи, так положено. Куртку накинь на него. Обязательно. А обувка… Держи, короче. Может, на обратной дороге пригодится. Положено так.