Библия Ветхозаветной Церкви

Следует также сказать, что список соответствий между каноном Ветхого Завета и прочими канонами древнего мира этим не исчерпывается. Можно добавить, что древние изображали своих богов светящимися, и верили, что эта сияющая слава передается их почитателям.[18] В Ветхом Завете, как вы помните, тоже повествуется о том, что слава Господня, осиявшая Моисея, оставалась на его лице еще долгое время после того, как он получил от Бога скрижали с Десятью Заповедями. Израиль, вне всякого сомнения, понимал значение этого события. Способы передачи откровений, сны и видения, посредники откровений, пророки и священники, проявления откровений, исступления и чудеса — все это было неотъемлемой частью древнего мира и не являлось исключительной характеристикой Ветхого Завета. Служение Ветхого Завета сложилось и осуществлялось именно в этом контексте. Совершенно очевидно, что мир, в котором сформировался Ветхий Завет, оставил нам достаточно намеков на то, что традиционный взгляд на понятие канона не был чужд древней цивилизации и что понятие канона в таком виде, как мы воспринимаем его сегодня, вполне могло повлиять и повлияло на формирование Ветхого Завета с самого момента его зачатия.[19]

Глава 1. Ветхозаветные обоснования каноничности

Как уже отмечалось во введении, полагать, что теория каноничности была совершенно чужда авторам ветхозаветных писаний, совсем не обязательно. Понятие канона существовало издревле и было широко распространено в древнем мире. Многие народы, жившие во времена Ветхого Завета, имели похожие представления о своде священной литературы. Следует, однако, отметить, что канон Ветхого Завета содержит в себе ряд черт, возвышающих его над вышеупомянутыми писаниями других народов, в которых присутствуют притязания на каноничность.

Одна из уникальных черт Ветхого Завета показана в ветхозаветном повествовании о богоявлении на горе Хорив. Это — отправная точка наших рассуждений. Весьма удивительно то, что Дэвид Мид (David Meade) начинает свое исследование ветхозаветного канона с анализа пророков. Он намеренно отказывается от изучения традиции, изложенной в Пятикнижии, не желая делать ее отправной точкой своих рассуждений на том основании, что она «слишком сложна в своем отношении к исторической личности Моисея и не позволяет обнаружить принципиальной взаимосвязи между авторством и традицией».[20] Этот подход, однако, пренебрегает значительным объемом литературы, посвященной канонической авторитетности, которая проистекает из литературных источников, созданных, по убеждению большинства богословов, раньше ветхозаветных пророческих книг, а также бросает вызов библейским критикам, усматривающим в литературных нитях Шестикнижия «параллельные» традиции, которые можно воспринимать в некотором смысле как каноны, возникшие в различных богословских кругах древнего Израиля.[21] Ветхий Завет на всем своем протяжении указывает на то, что его канон целиком и полностью определяется властью, дарованной Моисею; именно здесь мы и должны искать причины его формирования. История же будет рассказана ниже.

Законы Ветхого Завета были впервые возвещены на горе Хорив (Синай) перед многотысячным собранием израильского народа. Заповеди были услышаны всеми, кто вышел из Египта; в Чис. 2, 32 сказано, что по исходе из Египта Израиль был весьма многочисленен.[22] Таким образом, возвещение закона не было делом незаметным или тайным. При этом событии присутствовало огромное число очевидцев. Бог явил слышимые и видимые знамения Своей власти перед великим множеством свидетелей. Полагаю, что это — бесспорный факт. В Исх. 19, 9 Господь говорит Моисею: «Вот, Я приду к тебе… дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою… ибо в третий день сойдет Господь пред глазами всего народа» (Исх. 19, 11).