Библиотечка журнала «Советская милиция» 3/69/1991 г.

Между тем встрепенувшийся Загоруйко, кажется, вновь обрел дар все видеть, все замечать и на все мгновенно реагировать. И он увидел на лице Тимура выражение раздумий и сомнений. Конечно же, не остывший еще от бешеного приступа ревности, он отнес их не на счет Конышева, а на счет всего сказанного им до этого, словом, до горькой радости и муки своей в эту минуту — до обвинений в адрес Нины, Ниночки. Вот тогда он и произнес:

— А чтобы вы мне верили, гражданин капитан, я опишу вам тайник и подходы к нему, где хранятся несметные богатства, принадлежавшие раньше Курбатову, втянувшему меня в этот кооператив, и которым завладела теперь, с моей помощью, не отрицаю, Нина Семеновна.

Загоруйко на мгновение прикрыл воспаленные глаза и тогда воображение немедленно нарисовало ему картину: кабинет Курбатова, он с Ниночкой в нем. Вот она поколдовала с украшением на книжном шкафу, раздался приглушенный металлический щелчок и перед его глазами появился тайник и пачки, пачки и пачки денег в нем…

И еще он как будто вновь пережил горячий шепот-вопрос Нины: «Любишь?», свой взволнованный ответ и ее приказ: «Тогда Виктор Сергеевич должен исчезнуть!». И вот теперь у нее новый хахаль, как выразился Конышев. И уже не он, Валентин, обнимает ее, а кто-то другой. И этому другому дарит она свои ласки и любовь.

Он, кажется, даже скрипнул зубами, и чтобы избавиться от наваждения, открыл глаза. Капитан смотрел на него с сочувствием. И тогда Загоруйко, махнув, как говорят, на все рукой, стал рассказывать, описывать все, что знал о хранилище подпольного богатства, которое какое-то время считал уже чуть ли не своим.

Тимур его почти не слушал. Он не хуже Загоруйко знал и о существовании, и о месторасположении тайника и даже о тайне шарика-украшения, с помощью которого открывался доступ к богатству. Он думал сейчас о другом. Ему стало очевидным, что Загоруйко даже не подозревал о намерении Нины Семеновны Курбатовой выдать властям тайник своего покойного мужа. Не знали о существовании и выдаче тайника, по-видимому, ни Горбов, ни Конышев.

«Это уже кое-что, — посчитал Тимур. — Значит, Конышев послушался Горбова и в контакт с Ниной Семеновной не вступил. Так. Интересно, как относится Загоруйко к Горбову? Понимает ли, что именно он его соперник по руководству кафе, что он претендует на роль хозяина и ради этого готов на любую подлость.

И поэтому, когда Загоруйко закончил свой рассказ о тайнике, Безуглый опять раздумчиво покивал и будто бы вскользь заметил:

— Да, запутались вы: и Нина Семеновна и вы, Загоруйко. Теперь, скорее всего, кафе и все доходы от него перейдут в руки одного Федора Лукича Горбова. Были у него компаньоны да перевелись. Федор-то Лукич остался чистеньким да честненьким.

Тимур не сводил взгляда с Загоруйко и от него не ускользнуло, что лицо арестованного омрачилось выражением неприязни. По-видимому, увлеченный своими сердечными заботами, он только сейчас вспомнил о снабженце, о его наглой претензии стать после смерти Виктора Сергеевича во главе «дела». И он сказал:

— Федор Лукич Горбов, гражданин капитан, чистенький да не чистый, честненький да не особенно честный.

— То есть?

— Как хотите, так и понимайте мои слова, гражданин капитан.

Загоруйко сдвинул брови и поджал губы. Тимур вгляделся в него и понял, что в отношении Горбова он говорить подробнее не хочет.

— Ну что ж, Загоруйко, вот вам бумага, вот ручка. Спокойно, с подробностями изложите ваше заявление на бумаге.

Загоруйко принял протянутые ему листки, ручку, на минуту задумался и почувствовал, что у него почему-то полностью пропала охота разоблачать Нину. Какая-то подсознательная сила удерживала его сейчас от последнего шага.

Повторный обыск

Все организационные дела Пряхину удалось завершить только часам к трем — к пятнадцати, говоря официальным языком. Но зато результаты его усилий были очевидными. Во-первых, ему настолько удалось пробудить интерес к повторному обыску у следователя, что Михаил Федорович Рокотов решил на этот раз, хотя и произнес предварительно: «Посмотрим, посмотрим…», лично возглавить проведение обыска.

— Я, Пряхин, пойду сейчас к прокурору за постановлением на повторный обыск, а ты связывайся со своими кинологами. Время, конечно, упущено, но чем черт не шутит. Словом, звони. Да и Левина прихвати тоже. Пригодится.

Дверь Рокотову и Пряхину открыла Любовь Михайловна. Она очень удивилась, увидев второй раз за день людей в милицейской форме. В прихожую выглянула Нина Семеновна. Она была в домашнем ситцевом платьице, мягких тапочках. На лице выражение холодности и надменности.

— Чему обязана? — спросила она Рокотова, сразу угадав в нем главного.

Михаил Федорович молча протянул Курбатовой постановление на проведение обыска. Он с интересом рассматривал Нину Семеновну. Вот она развернула бумагу, сдвинула брови, углубилась или сделала вид, что углубилась в чтение. И в эту минуту Рокотов, как и некоторые другие до него, обнаружил сходство Нины Семеновны с генералом Хориным, начальником УВД области.