Библиотечная полиция

– Нет, в тот день мы не предались любви посреди кукурузного поля – за все время, что я ее знал, мы вообще ни разу не предавались любви. Но мы всем этим занимались. Я познал Арделию всеми мыслимыми способами, какие только существуют в отношениях между мужчиной и женщиной. Более того, я познал ее так, как вам показалось бы невозможным. Многое я, конечно, забыл, но прекрасно помню ее белоснежное тело и длинные ноги, помню, как ее пальцы нащупывали и стискивали зеленые побеги у самого основания, как она царапала ногтями мои шею и спину.

Это продолжалось до бесконечности. Не представляю, сколько раз познал ее в тот день, но усталости я не знал. Когда мы начали, я был так возбужден, что мог изнасиловать даже статую Свободы: когда мы закончили, я ощущал то же самое!

Я не мог ею насытиться. Ни тогда, ни когда-либо впредь. Арделия это прекрасно понимала.

И все же настала минута, когда мы остановились. Она закинула руки за голову, повела белоснежными плечами – лежа на спине прямо в грязи, – посмотрела на меня своими удивительными глазищами и спросила:

«Ну как, Дейв? Гожусь я в соседки?»

Я сказал, что хочу ее снова, но Арделия только рассмеялась и ответила, мол, требую слишком многого. Я все равно попытался на нее взгромоздиться, но Арделия оттолкнула меня с такой легкостью, с какой сука отпихивает щенка, не желая больше кормить его. Однако я не унимался, и тогда Арделия вцепилась мне в физиономию, расцарапав ее. Это привело меня в чувство. Она была ловка, как тигрица, но раза в два сильнее. Убедившись, что я все понял, Арделия оделась и вывела меня, на дорогу. Я плелся за ней покорно, как ягненок.

Мы прошли пешком до самого ее дома. По дороге не встретили ни души. И слава Богу, ведь выглядел я хуже пугала – весь в грязи, рубашка торчит наружу, галстук в кармане скомкан, а рожа расцарапана. Арделия же, напротив, чистенькая, свеженькая и искрящаяся, как вода в роднике. Прическа аккуратная, волосок к волоску, туфельки начищены, на платье ни пылинки.

Мы пришли, и я начал осматривать дом, прикидывая, сколько на него уйдет краски, когда Арделия вынесла какое-то питье в высоком стакане. С соломинкой и мятным листочком. Я поначалу подумал, что это охлажденный чай, и попробовал. Оказалось – чистейшее виски.

«Ах ты черт!» – выдавил я, чуть не подавившись.

«Не хочешь? – удивленно спросила она, насмешливо улыбаясь. – Могу предложить взамен холодного кофе».

«Нет, хочу», – пробормотал я.

Но я не просто хотел выпить – я ощущал самую настоящую потребность. До тех пор я пытался не пить днем: по-моему, именно это приводит к алкоголизму. Так вот, именно тоща я и сломался. И, сколько мы были с ней знакомы, я пил днем постоянно, каждый день. Последние два с половиной года президентства Айка «Прозвище Дуайта Эйзенхауэра, 34-го президента США (1953 – 1961).» я не вылезал из запоя.

Пока красил ее дом – и вообще делал все то, что она мне позволяла, – Арделия устроилась работать в библиотеку. Мистер Лейвин без испытательного срока поручил ей детскую библиотеку. Я проводил там каждую свободную минуту – а их у меня было предостаточно. Видя недоумение мистера Лейвина, я пообещал ему бесплатно выкрасить изнутри все читальные залы, и он больше ко мне не приставал. Это Арделия мне посоветовала – и оказалась права, как всегда.

Я плохо помню то время, так как был целиком во власти чар этой женщины. Вернее – совсем и не женщины. Да, это так – она меня приворожила, заколдовала. Поэтому воспоминания о том времени у меня отрывочные и хаотические. Словно узоры в калейдоскопе. Помню, что за месяц до смерти мистера Лейвина она прикрепила к дверям детской читальни плакат с изображением Красной Шапочки, а затем, взяв за руку, подвела к нему какого-то мальчугана.

«Видишь эту маленькую девочку? – спросила у него Арделия. – А знаешь, почему Волк ее съел?»

«Нет», – пролепетал малыш, глаза его были полны слез.

«Потому что она вовремя не сдала библиотечную книжку, – сказала Арделия. – Ты ведь, Уилли, так не поступишь, не правда ли?»

«Нет, никогда», – пообещал мальчик.

«Смотри мне», – сказала она, а затем отвела за руку и усадила за стол.

Малыш – его звали Уилли Клеммарт, и он потом погиб во Вьетнаме – все озирался через плечо, глядя на меня. А я стоял на раздвижной лестнице с кистью в руках и читал по его глазенкам, как по газете. Спасите меня, мистер Данкен! молили они. Заберите меня! Но что я мог сделать? Я и себя-то не мог спасти.

Дейв полез в задний карман, извлек из его глубин смятый, но чистый носовой платок и шумно высморкался.