Читаем Библиотека Ошо: притчи путника полностью

И вот ученик получил письмо. Баки Билах писал: «Возьми все деньги, которые у тебя есть, и отдай их привратнику ближайшего борделя». Ученик был ошеломлен. Он подумал, что мастер — обманщик, но все же пошел к дому дурной славы и отдал привратнику все свои деньги.

— За такую сумму, — сказал тот, — я дам тебе нашу жемчужину — девственницу!

Он вошел в комнату. Девушка, которая там находилась, сказала:

— Меня хитростью заманили в этот дом. Если твоя совесть сильнее, чем то, из-за чего ты пришел сюда, помоги мне бежать.

Тогда ученик понял значение стихотворения Хафиза: «Если учитель просит тебя запачкать твой молитвенный коврик вином — повинуйся ему».

<p>Бутылка вина</p>

Жил некогда человек, который пожелал сделать своему другу приятное и оказать ему самое большое гостеприимство, на которое только был способен. Он пригласил его к себе в дом на обед, накрыв великолепный стол. Когда они с другом хорошенько пообедали и уселись отдохнуть перед ужином, хозяин сказал:

— Может, нам выпить вечером немного вина, чтобы разогнать косность нашего мышления и стимулировать остроту наших чувств?

Его гость с радостью согласился. В подвале у хозяина была только одна бутылка вина, правда, очень хорошего и дорогого. Он сказал об этом своему гостю и послал своего сына за вином.

Сын же его страдал сильным косоглазием, отчего и видел все предметы удвоенными. Спустя некоторое время он вернулся из подвала с пустыми руками и сказал:

— Отец, в нашем подвале стоит не одна бутылка, а две. Которую из них мне нужно принести вам к ужину?

Устыдившись того, что гость может подумать, будто он не хочет выставлять на стол все, что у него есть, и опасаясь того, что он догадается о косоглазии мальчика, отец не нашел ничего лучшего, чем сказать:

— Если там стоят две бутылки, разбей одну и принеси нам сюда другую.

Паренек, конечно, ударил камнем одну-единст-венную бутылку, вообразил, что разбил обе, и горько расплакался. А хозяин и гость остались вечером без вина.

Гость подумал, что сын хозяина — идиот, в то время как тот просто страдал косоглазием. А бедный паренек сидел, забившись, в углу чулана, и горько и безутешно плакал о том, что разбил одним ударом две отцовские бутылки.

Истинной же причиной уничтожения бутылки была гордость хозяина своим собственным гостеприимством. Ведь все это произошло исключительно потому, что хозяин боялся, что если он признается гостю в том, что его сын страдает косоглазием и видит предметы в двойном количестве, тот не поверит ему и подумает, что это пустая отговорка, чтобы не выставлять на стол вторую бутылку вина.

<p>Корова </p>

Жила-была чудесная корова. Во всем мире не было другой коровы, которая давала бы столь регулярно и столь много молока самого что ни на есть высокого качества.

Люди стекались со всех концов земли, чтобы посмотреть на это рогатое чудо с выменем. Отцы говорили своим отпрыскам о ее преданности избранному делу и о самоотверженном служении людям. Проповедники религии призывали свою паству с трепетом взирать на корову и стараться уподобиться ей во всем. Правительственные чиновники приводили ее в пример как образец грамотного планирования, которое при некотором усилии может быть воспроизведено в человеческом обществе. Короче, каждый находил способ извлечь для себя пользу из существования этого чудесного животного.

Была, однако, одна неприятная черта, одна маленькая досадная привычка, которую люди не замечали в своем увлечении самоочевидными достоинствами дивной коровы: как только подойник наполнялся ее действительно несравненным молоком, корова лягала его и опрокидывала.

<p>Справедливая цена </p>

Однажды царь Ановширван путешествовал со своей свитой по стране и попал в пустынную горную местность, в которой не было даже бедных пастушьих лачуг.

Повар царя пожаловался:

— Повелитель! Я здесь для того, чтобы услаждать твой вкус. А в кухонной палатке не осталось ни крупицы соли. Что мне делать?

Ановширван ответил:

— Что за беда! Вернись в ближайшую деревню и найди торговца солью. Только смотри, не переплати ему.

— Великий царь, — удивился повар, — в твоих сундуках так много золота, что об этом ходят легенды. Что за беда, если я заплачу за соль чуть-чуть дороже? Ведь такая мелочь не сделает тебя беднее.

Царь посмотрел серьезно и сказал:

— Как раз из мелочей-то и возникают все несправедливости на свете. Мелочи — они как капли, из которых в конце концов образуется целое море. Все великие несправедливости начинались с мелочей. Так что иди и купи соли по обычной цене.

<p>Ум да разум </p>

Сын шаха был несказанно глуп. Долго думал шах, чему его обучить, и решил: пусть учится гаданию на песке. Как ни отказывались ученые предсказатели, пришлось им покориться воле господина.

Через несколько лет привели они шахского сына во дворец, пали ниц перед шахом:

— Ваш сын постиг все ведомые нам тайны. Больше нам его учить нечему.

Шах зажал в руке нефритовый перстень и спросил:

— Ответь, сын, что у меня в руке?

Юноша начертал на песке фигуры и, подумав, ответил:

— В руке у тебя нечто круглое, с отверстием посередине. По роду это камень.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное