Библиотека. Повести

А Михалёв чувствовал себя довольно глупо. Если верить консьержке, получалось, что и на самом деле единственным человеком, у которого была возможность убить Колибри, был Скрепкин. Смущало то, что он пытался вести своё самостоятельное расследование. Но только если делал это для не отвода глаз. Так что Клёпа был вынужден заняться Владиком поплотнее. Он полагал, что шансов получить неизвестную ранее информацию у него всё же больше, чем у предшественников, благо он не был связан никакими нормами процессуального или этического характера. Впрочем, Клёпе уже заранее становилось кисло от мысли, что, может быть, придётся отрабатывать связи Колибри с соседями. Кто знает, может, как раз с ними у него или Скрепкина шла локальная коммунальная война. А за соседями вне их входной — выходной функции консьержка вряд ли следила. Скорее всего, она реагировала на них не больше, чем на знакомый предмет домашней обстановки, который вроде бы и не существует, пока занимает привычное место. Да и версия причастности соседей могла оказаться пустым номером. И ею уже занимались менты.

Оставалось самое худшее. Консьержка при всей дотошности могла просто профукать убийцу. У неё ведь не зря в уголке есть телевизор и DVD. Бабусе ничто человеческое не было чуждо. Вряд ли она непрерывно таращила глаза на двери подъезда и лифта. И не обязательно обращала внимание на «своих», тех, кто входил в дом со своим ключом. А со своими легко мог затесаться и кто-нибудь посторонний.

Версия о каких-либо конфликтах между Скрепкиным-Колибри и другими жильцами подъезда оказалась нежизнеспособной. Соседи знали, что они, Владик и Женя, существуют. Здоровались. По календарю говорили друг другу при встрече «С новым годом!» или «Христос Воскрес!». И всё. Никто о них ничего существенного не знал. И не очень хотел знать. Они вели себя тихо и никому не мешали. Странно, конечно, что кого-то из них убили. Кто бы мог подумать. Но всякое бывает.

Копаясь в связях Колибри по университету и ресторану, Клёпа вновь косвенным образом натолкнулся на личность Скрепкина. В процессе поиска так или иначе знавших Женьку Михалёв, в конце концов, вышел на официанта Артура, с которым до того в свою очередь Владик имел долгую беседу. Чтобы разговорить официанта, Клёпе не пришло напрягать мозг, поражая познаниями в ономастике, он просто отстегнул тому немного «зелёных», и Артур подробнейшим образом поделился известной ему информацией, включая недавний интерес Скрепкина к знакомым Колибри. Более того, он сообщил, что в поисках информации о неизвестном господине, присутствовавшем на похоронах, тот собирался снова ехать на кладбище. Клёпа, хотя и предполагал, что уже знает ответ, тоже не поленился туда съездить. И там нашёл того же дядю Рому, который за пузырь неплохого, но не самого дорогого виски передал содержание своей беседы с Владиком. И теперь у Клёпы исчезли остатки сомнений в том, что библиотекарь зачем-то сел Деду на хвост. Конечно, существовала вероятность, что, зная только описание внешности Хвыли и его машины, библиотекарь на этом застрянет и в поисках не продвинется. Но бог его знает. Оставался вопрос, зачем Владику всё это нужно. С этим Клёпа и поехал к боссу.

* * *

Слава богу, в пластмассовом стаканчике в тот день было много карандашей. Уже немалое их число пало в неравной борьбе с пальцами Деда, кучка их останков лежала на столе. И это был не предел. А во всём был виноват Михалёв со своим чёртовым сообщением, что Скрепкин ищет самого босса, то есть Деда Мороза. Нет, Хвыля не был напуган. Было бы смешно бояться какого-то сопливого фраера. Но его раздражала неопределённость ситуации. Какого чёрта этому строящему из себя приблатнённого интеллигенту от него нужно? Сказал бы спасибо, что никто не трогает его точку в библиотеке. Неужели он считает, что Дед — убийца? Даже смешно подумать. Да Хвыля бы зуб отдал лишь бы самому того гада поймать и лично на куски порезать.

А может, всё наоборот? Владик-таки и убил? У него по ночам в клубе-то не пташки невинные тусуются. Запросто мог кто-то из них со зла или из зависти подляну кинуть и насвистеть, что Женька на стороне погуливает. С тем же Дедом или кем-нибудь другим. А библиотекарь, интеллигент-то интеллигент, но с понятием, взял Колибри и в сердцах на пику посадил. А теперь и на воображаемого разлучника начал охоту. На Деда то есть.

* * *