Библиотека. Повести

…Были слякотные скучные будничные дни, такие, когда всё почему-то валится из рук, а проку от бессмысленной рабочей суеты оказывается совсем немного. Расследование Назырова и Михалёва, сыщика и бандита, стояло на месте. А исправно ходивший на работу Скрепкин выглядел усталым и в то же время мрачно сосредоточенным. Вэвэ даже решила, что он, наконец, сподобился и, как когда-то обещал, решил написать что-нибудь своё. Сама же она ходила необычно хмурой, забросив роль сводницы, от чего Владик и Настя только облегчённо вздохнули. А девушка продолжала киснуть, мучаясь выбором между любовью и деньгами. Конечно, ей можно было и напомнить, что она не первая оказалась в плену такой дилеммы. Но это вряд ли бы подняло ей настроение.

Пробегая глазами сводку преступлений за день, Назыров вначале чуть не пропустил фамилию Хвыля. Ведь всё в ней было, слава богу, не по его душу. А потом — чуть не подскочил. Вот оно. Началось. А ведь он предполагал… Чувствовал, будет война между группировками, и, возможно, библиотека, если и не была её основной причиной, то могла, как минимум, сыграть в ней роль запала. Дед, видимо, всё-таки крышевал Скрепкина и теперь допрыгался. Жалко мужика, у него было своё, хотя и воровское, понятие о справедливости, и своих пацанов он держал одновременно и в холе, и в строгости. А Владика теперь можно уже и не убивать. Куда ему теперь деваться. Будет платить новым хозяевам и на их условиях. Кокнули только Деда как-то странно, похоже, битой, хотя её саму и не нашли. Но Хвыля и сам виноват, что напросился на такой способ убийства, а не на пулю или нож. Всё верил, что со всеми сумеет договориться, и передвигался без охраны. Вот и допередвигался.

Игнат быстро прикинул, кто в этой префектуре был основным его конкурентом. Конечно же, Коробочка, или поплатившийся за свою любовь к Гоголю Коробков Игорь Леонидович. Как говорится, молодой, да ранний. И очень перспективный, если живой останется. Но, в сущности, Назырова это не должно было волновать. Привязывать Деда к убийству Колибри и консьержки у следствия оснований не было, а делиться подозрениями по собственной инициативе сыщик не собирался. Хотя понимал, что надо торопиться и вытащить из болота Настю. Игнат был уверен, что его коллеги докопаются, в конце концов, и до связи Деда с библиотекой.

А Клёпа неожиданно для себя почувствовал себя осиротевшим и брошенным на произвол судьбы. Всё хозяйство вдруг свалилось на него, а он к этому был пока психологически не готов. Но альтернативы Михалёву не было. Он занимал должность первого заместителя как в законно принадлежавшей Хвыле фирме, так и вне её, и пользовался у пацанов уважением. Но первый зам — ещё не босс. Как ни крути, а горизонты у того и другого разные.

Михалёв поставил своих людей под ружьё, хотя и не понимал, кто же их скрытый враг. Он поначалу грешил на Скрепкина, но сам босс говорил ему в день смерти, что разговаривал с библиотекарем и договорился о встрече на следующий вечер. И при этом был совершенно спокоен и доволен собой. Значит, никаких проблем в связи с этим босс не предполагал. Ведь какой тогда этому фраеру надо было быть падлой, чтобы забить с Дедом «стрелку» и до неё его коварно убить. Полный беспредел. Да и зачем ему вообще убивать? Из ревности? Неужели он действительно мог думать, что Дед, при его-то положении, стал бы сам марать об кого-то руки?

Нет, не библиотекарь это, хотя и стоило проверить. Пускай пацаны немного посуетятся. Только на пользу им, а то совсем заржавеют. Да и Коробочка ввиду новых обстоятельств мог попробовать хвост распушить. И его следовало бы проверить на вшивость. Перемирие-то, конечно, у них перемирием, как у Северной и Южной Кореи, а подляну всё равно мог кинуть, если бы был уверен, что сильнее. И ударил бы тогда точно, в самое сердце, можно сказать.

А может, он, Клёпа, и вообще изначально купился на фуфло? Хвыля-то только снаружи был Дедом Морозом, а так волчара ещё тот. Может, он сам и стоял за поисками «общака» и хотел прибрать всё с потрохами себе? И библиотеку, и деньги Скрепкина. Есть ведь много способов заставить человека «добровольно» передать свою собственность кому-нибудь другому, хоть чёрту лысому. А то с чего бы это вдруг ему так удачно вспомнилось про вора Фиру и Подольск? А Колибри — это так, расхожий материал, игрушка. Не понравилась — сломал. Только тогда у Деда сообщник должен быть. Не сам же он бегал консьержку успокоить. Вот с этим сообщником Хвыля, наверное, что-то и не поделил. Но его не опасался, потому-то на стоянке к себе подпустил.

* * *

Утренний звонок был некстати, и абонент был неизвестен. Владик даже заколебался, отвечать ли ему вообще. Уж очень обидно сознавать, что тебя разбудили по ошибке или, того хуже, поднял на ноги не в меру ретивый рекламный агент. Но, в конце концов, всё же приложил к уху не унимавшийся мобильник. Голос говорящего был приглушён и, похоже, изменён.

— Скрепкин! — было сказано безо всякого приветствия. — Ты бы на сегодняшнюю ночь бордельчик свой прикрыл. Послушайся совета добрых людей.