Библиотека царя Гороха

Видя их бледные перекошенные лица, Грибков настоял, чтобы они все же показались врачу. Их отвезли в больницу, где быстро сделали рентген. У Саши диагноз подтвердился, два ребра были с трещинами. Рука Манифик оказалась в лучшем состоянии, врачи не нашли ничего серьезного. А небольшой отек должен был сойти через пару дней. Им вкололи обезболивающее и настоятельно рекомендовали постельный режим.

– Лежать, отдыхать, любоваться прекрасным.

Ничего подобное друзья, конечно, не сделали. Как только они вышли из больницы, тут же отправились в полицию. Пропустить момент душевных излияний господина Загорского они не согласились бы ни за что в жизни.

Им повезло, неожиданно, но с осмотром в больнице они управились быстро. А от самой больницы до отдела полиции было и вовсе близко. Благодаря этому они успели как раз вовремя, Фрол только-только начал давать признательные показания.

Впрочем, своей вины он не признавал. И твердо держался той версии, что если бы желал убить Няшу, то сделал бы это сразу, как только определился со степенью ее виновности.

– А так я просто хотел попугать девку. Очень уж разозлился на нее.

– Почему сразу о своих подозрениях нам не сообщили?

– Недостаточным мне казалось, что ее посадят за решетку и на этом все. Хотел, чтобы она на собственной шкуре испытала, каково это, когда тебя убивают. Я все точно рассчитал. И время вашего прибытия знал до минуты. Сам же вас вызвал.

Видимо, это было правдой, потому что никто из полицейских не запротестовал.

– Рассказывайте по порядку, – предложил Грибков.

– С чего же начать? Пожалуй, начну с внучка моего непутевого. С Гришки. Вот же учудил брат мой Леонтий. Жену свою знать не желал, дочку от себя отлучил, они обе это приняли и смирились. А вот с внуком так у Леонтия не получилось. Гришка, словно репей, цепким оказался. Так что за его смерть я Няшку не виню. К Гришке у меня и у самого накопилось много претензий. Он выдоил досуха свою мать, которая, в сущности, совсем неплохая баба, хоть и дуреха изрядная. Племяшку свою я где-то даже жалею. С отцом ей не повезло, так хоть дядька поможет. Деньжат ей регулярно подбрасывал. Машину подарил. А на что мне деньги, если я своим же не стану помогать. Но одно дело – помочь нормальной, пусть и несчастливой бабе, а другое – помогать типу вроде Гришки. Все, что я Евгешке давал или дарил, Гришка у нее постепенно выманивал. А уж как она до меня с ним разбиралась, не могу и представить. Впрочем, почему не могу, очень даже хорошо могу. Гришка воровал всюду, где только мог. У бабки, у матери. Но когда ресурсы у Евгении оказались исчерпаны, воровать стало нечего, тогда Гришка попытался взяться за своего деда.

– За Леонтия.

– Но тут уж я вмешался и решительно пресек его поползновения и оградил Леонтия от Гришкиных манипуляций. Нет, к моей племяннице у меня нет никаких претензий. Она сделала то, что могла. Но много ли баба может? Да ничего. И не надо забывать, что Евгешка и сама росла без отца. Мать ее детей рожала, а мужиков удержать возле себя не умела. Леонтий уж на что совестливый, а и тот никак не участвовал в воспитании девчонки.

– Это он напрасно.

– И я ему всегда говорил, что нельзя так с дочерью поступать. Коли не доказано, что девка не от тебя, то нужно уделять ей свое время. Одних алиментов недостаточно, чтобы полноценного человека вырастить, еще любовь родительская нужна, забота и опека. Леонтий обычно к моим советам прислушивался, а тут его как подменили, совсем меня не слушал и продолжал поступать по-своему. Вот Евгения и выросла такая… однобокая, без должного понимания, как правильно семью строить. Сына-то она родить сумела, а воспитать его опять же нормальным не смогла. Когда дела у них с Гришкой совсем плохи оказались, все-таки прибежала к Леонтию. Помоги, папа! Гриша в беде! На тебя вся надежда. Леонтий ко мне. А что я мог? Сделанного назад не воротишь. Перевоспитывать Гришку уже поздно. Что-то Евгении в голову вложить дельное тоже. Пообщался я с ней и понял, она так и будет сына своего выгораживать. В общем, я понял, что там в их семье уже не разобраться. И сказал Евгешке по-простому, если вы двое от Леонтия отвяжетесь, то я заплачу вам денег за его и свой покой. И впредь буду давать, лишь бы вы к Леонтию не совались. Евгения, та быстро всю выгоду моего предложения поняла, мне с ней легко удалось сторговаться. Машина и помощь в бизнесе, который у нее на тот момент вообще загибался. А вот Гришка по-хорошему не понимал. Ерепениться начал, пальцы гнуть и цену себе набивать. Пришлось его для острастки в тюрьму сунуть. Ненадолго, на полгодика всего. А Леонтию и Манифик я сказал, что парень в дурке, а потом и вовсе погиб. Манифик – та правды про Гришку вообще не знала. Ей мы версию с полоумным научным сотрудником озвучили.

– Зачем была эта ложь?

– Да все Леонтий! Очень уж он стыдился дочери и внука, не хотел, чтобы любимая племянница знала, какие у него проблемы. В глубине-то души он чувствовал свою вину перед Гришкой и его матерью, поэтому и скрывал их существование.