Библиотека царя Гороха

– Иногда бывает полезно не выпячиваться и не светиться. Вот Гришка обожал эффектные появления, он и книжку у матери в магазине прихватил, чтобы произвести впечатление, если кого в доме встретит. А я без этой всей помпы тихонечко место заняла, свое дело сделала и так же тихо ушла. Никто на меня и внимания-то не обратил. Дом богатый, прислуги полно, кто на нее смотрит! Ползают какие-то серые букашки, суетятся, важных господ обслуживают, кто на них внимание-то обращает!

– Это не значит, что надо этих господ убивать, пока они спят!

– А если господа сами нажитым делиться с бедной девушкой не желают, тогда как девушке быть? Стоять в сторонке и ждать, пока у господ совесть проснется? А если не проснется? Между прочим, мне тоже хорошо пожить хочется. Может, я тоже одна в четырех комнатах была бы не против пошиковать!

В общем, идея с четырехкомнатной квартирой, которая находилась в непосредственной близости от ее собственных владений, не давала Няше ни сна, ни покоя. Стала для нее идеей фикс! Счастье было совсем рядом, только руку протяни. Нет, никак не могла Няша свыкнуться с мыслью, что владеет этими хоромами человек, который этого совершенно не заслуживает. Не то что она – Няша. Вот она бы была отличной хозяйкой, куда лучше, нежели Леонтий.

– Значит, Леонтия ты убила. А Ирину почему пожалела?

– Она мне много добра сделала, вещи разные отдавала, продукты, добрым словом и советом всегда поддерживала. Клиентов подбрасывала, когда я уборкой подрабатывала. Хоть и сука она, но зла у меня на нее не было. А вот Леонтий – он другое дело. И дочь бросил, и внука погубил, и меня обмануть пытался! К тому же не могла себе в удовольствии отказать, сунула нож в руки Ирины. Проснулась она, а рядом труп любимого человека. И нож у нее в руках. Если бы не фемунал, могли бы Иринку посадить за убийство. Но потом разобрались, указали, на кого мне и было нужно, на Евгению, дочь Леонтия.

– Таким образом, ты избавлялась разом от двух человек, которые тебе мешали. И от мужа, и от его дочери, которая являлась его наследницей.

– Конечно, можно было Евгению и не подставлять. Я могла бы иначе поступить, состряпать завещание Леонтия и задним числом зарегистрировать его. Есть у меня сестра двоюродная, она нотариус. Но во-первых, с ней бы тогда пришлось серьезно поделиться, а во-вторых, еще не факт, что она согласилась бы мне помогать. С тех пор, как пошла на юриста, стала такая важная, прямо не подойди к ней. И в любом случае дочка Леонтия бы просто так не угомонилась. Начала бы бегать по судам да юристам, доказывать, что свидетельство о браке фальшивое. Допустим, не доказала бы ничего, свидетельство подлинное, но времени бы на эти суды ушло много. А мне жильцов селить надо. Боялась я задержки.

– А меня ты не боялась, значит? – не выдержал Фрол. – Не боялась, что я удивлюсь, откуда это у брата новоявленная женушка взялась, если он про нее ни одного раза не упоминал даже.

– Опасалась. Поэтому книжечка ваша мне в самый раз пришлась. Я подумала, пообещаю ее вам, а вы взамен меня единственной законной наследницей вашего братца признаете. Если книжечка эта вам так дорога, то не поскупитесь, поди?

– Вот гадина! – побагровел Фрол. – Прямо жалею, что не прирезал тебя, словно животное!

– Назад уж не воротишь. Опоздали вы!

– Не будь так в этом уверена! У меня везде свои люди найдутся. Помни об этом!

– А чего же так? – язвительно хмыкнула Няша, которая в полиции совсем ожила и перестала трястись. – Книжечка ваша не нужна вам? Думаю, что ой как нужна! Так что придется вам для меня и адвокатов хороших нанять. И проследить, чтобы во время следствия ко мне бы хорошо относились. А я, в свою очередь, если меня все устроит, когда освобожусь, подскажу, где книжечку нужно искать.

Нет, Няша нигде не терялась. Самообладанию и цинизму этой мелкой гадины оставалось лишь позавидовать. Даже Фрол не нашелся, что сказать ей в ответ. По лицу было видно, что он мечтает свернуть Няше ее тощую цыплячью шейку, но что-то его останавливало. И это было явно не присутствие полиции. А вот что – Саше очень хотелось бы разгадать. Но это, похоже, должно было стать совсем другой историей.

Потом Саша подвез Манифик до ее дома. Всходило солнце. Над округой стояла та особая звенящая тишина, которая бывает только ранним утром. Потихоньку начинали раздаваться птичьи голоса. Робко и нерешительно запела крапивница, за ней иволга, а потом и вездесущие воробышки подняли гомон, прыгая по веткам облюбованного ими куста рябины.

Молодые люди оставили машину, взялись за руки и сделали большой круг вокруг всего культурно-просветительского центра господина Загорского. Было так хорошо, тихо и безлюдно! Поэтому одного круга им показалось мало, без колебаний они зашли на второй круг, потом даже не заметили, как пошли на третий. Они разговаривали и не могли наговориться. Смотрели друг другу в глаза и не могли насмотреться. Минуты складывались в часы. И даже Барон, который обожал долгие пешие прогулки и первые два круга был без ума от счастья, на третьем начал вопросительно поглядывать на своего хозяина.