Библиотека в Париже

Мы многим делились. Реми был первым читателем моих бюллетеней, а я была единственной, кому он позволял править свои статьи для юридического обозрения. За чаем в кухне мы говорили допоздна. Мы знали тайны друг друга. Реми был моим убежищем.

Но все постепенно менялось. Я теперь была с Полем, он – с Битси. У меня была работа, а Реми скоро должен был получить диплом. Возможно, мы последний год жили под одной крышей. Мы были вместе с самого рождения, но со временем должны начать каждый свою жизнь. И я гадала, как долго еще мы пробудем вместе.

Накануне, во время урока французского, когда мы закончили дневную работу, я подшучивала над Маргарет:

– Глаголы делятся на три семьи. «Любить», «говорить», «есть» – в какой семье?

– «Aimer», «parler», «manger» принадлежат к семье «-er», – ответила она. Се́мьи… Какой чудесный взгляд на слова!

– И не забывай о французском, когда будешь в Лондоне.

– Я всего на две недели туда еду.

Мы продолжили разговор во дворе, где у стены стоял велосипед Реми.

– Merci за то, что предложила мне стать волонтером, – сказала Маргарет. – Я наконец-то почувствовала себя частью чего-то.

– Merci á toi! Без тебя я бы до сих пор заполняла те ящики. Или стояла бы перед полицейским участком.

– Ерунда! – Щеки Маргарет вспыхнули, но вид у нее был довольный.

– Не знаю, что буду делать без тебя.

Я могла бы сказать ей еще очень многое, но в нашей семье не принято говорить о чувствах. Без тебя я никогда бы не набралась храбрости, чтобы найти Поля. А то, что я начала учить тебя языку, напомнило мне о красоте французского, о красоте, которую я всегда принимала как само собой разумеющееся. Скучнейшие занятия – отправка книг, починка порванных страниц журналов, перемещение старых газет в архив – пролетают быстро, когда ты рядом со мной.

Когда Маргарет сказала: «Дорогая моя подруга, не знаю, что я вообще буду делать без тебя», мне захотелось расцеловать ее в обе щеки. Но я, думая об ужине, села на велосипед Реми.

– Ты умеешь на нем ездить? – спросила Маргарет.

– А ты нет? – Я сняла ногу с педали. – Могу тебя научить.

– У меня не получится, а когда я упаду, буду выглядеть глупо.

– Какое тебе дело до того, что несколько парижан увидят, как ты ободрала коленку? Разве это не лучшее в жизни за границей? Делаешь что хочешь, а дома никто об этом не узнает!

Я придержала велосипед. Маргарет забросила ногу через раму. Велосипед качался из стороны в сторону, и Маргарет одной рукой вцепилась в руль, а другой – в мою руку.

– Нет, я не могу!

– Можешь. Держи руль.

– Не уверена, что это хорошая идея.

– Ты учишь французский и живешь в чужой стране. Езда на велосипеде и в сравнение не идет со всем этим! – сказала я, мягко подталкивая ее. – Bon vent!

Маргарет начала набирать скорость, ее юбка развевалась над коленями.

– Я упаду!.. – Она медленно нажимала на педали. – Я боюсь!

– Доверься мне. – Я вприпрыжку бежала рядом с ней. – Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Я верю! – крикнула она.

И теперь уже в ее голосе звучало скорее радостное возбуждение, чем опасливый страх.

А я протягивала к Маргарет руки, готовая подхватить ее, если она начнет падать.

В Париже в августе жарко и душно, и поэтому многие наши читатели отправились в Ниццу и Биарриц или по домам – навестить родственников в Нью-Йорке или Цинциннати. И, сидя за моим столом, мы с мисс Ридер наслаждались редкими минутами тишины и покоя. На ней было платье в горошек, выглядела она очень оживленной. Волосы мисс Ридер убрала в узел на затылке, в руке держала серебряную ручку, собираясь написать то ли какое-то выступление, то ли благодарность кому-то.

Большинство людей в моей жизни – от отца и учителей до чиновников и официантов – начинали свои ответы со слова «нет». «Мне бы хотелось пойти в балетную школу». – «Нет, у тебя неподходящее тело». – «Мне бы хотелось учиться рисованию». – «Нет, у тебя нет необходимых навыков». – «Мне бы бокал красного вина». – «Нет, с тем блюдом, что вы заказали, будет лучше белое»…

Мисс Ридер была другой. Когда я спросила, могу ли я произвести некоторые перемены в зале периодики, для меня стало потрясением услышать в ответ: «Да».

Я умирала от желания расспросить ее о многом. Что думают ее родители о том, что она живет здесь? Как это она набралась храбрости переехать в чужую страну? Буду ли я когда-нибудь такой же храброй? Хотя я буквально слышала голос маман: «Не проявляй любопытства! Занимайся своими делами!» – вопросы так и гудели во мне, пока наконец один не вырвался наружу:

– Что привело вас во Францию?

– Любовная история. – Ее ореховые глаза засияли.

Я наклонилась чуть ближе к ней:

– В самом деле?

– Я влюбилась в мадам де Сталь.

– Писательницу?!