Библиотекарь

Лысый приставил к боку Колесова отнятое шило, и несчастный Вадим Леонидович согласно затряс головой. Что он мог еще сделать? На его месте я бы тоже принял любые условия.

Монтер обшаривал трупы, а лжедачница Таня не сводила с меня умиленных глаз, потом вдруг произнесла:

— Алексей Владимирович, вы держались прекрасно, и вы очень, очень похожи на Максима Даниловича…

— Факт, — на миг обернулся водитель. — Я тоже заметил. Одно лицо.

— Даже не верится, — сказал штурман. — Весь в дядю…

— Алексей Владимирович, — Маргарита Тихоновна осторожно коснулась моего колена, — я понимаю, вы взволнованы, шокированы. Если вы хотите собраться с мыслями, помолчать, — пожалуйста. Отдыхайте, приходите в себя.

У меня-то как раз было много вопросов: «За что убили дядю Максима?», «Кто эти люди, его предполагаемые убийцы?». И, наконец, самое главное: «Что будет со мной?» Но, повинуясь категоричному заявлению Маргариты Тихоновны, я остаток пути смотрел в черное окно, за которым бежала беспокойная кардиограмма придорожных огней.

В дороге обсуждалось, куда меня везти. Маргарита Тихоновна зазывала к себе, а лысый Игорь Валерьевич настаивал, что лучше к нему, поскольку адрес Маргариты Тихоновны, возможно, известен недоброжелателям. Это оказалось решающим аргументом, «раф» вильнул с освещенной улицы, запетлял среди безликих панельных застроек — Игорь Валерьевич, как выяснилось, жил где-то неподалеку.

Возле подъезда компания разделилась. Водитель и штурман, получив приказ сторожить Колесова, сразу уехали вместе со своим мертвым грузом.

ПЕРВАЯ НОЧЬ. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Сказать, что это была самая страшная ночь в моей жизни, я сейчас не могу. Скорее всего, одна из череды страшных.

Мы поднялись наверх, Игорь Валерьевич с порога радушно предложил мне чувствовать себя «как дома». Остальным особого приглашения не потребовалось. Таня ушла на кухню хозяйничать, Сухарев, насвистывая, заперся в уборной, Маргарита Тихоновна провела меня в гостиную, а Игорь Валерьевич указал на смежную комнату: «Алексей, на ночь спальня в полном вашем распоряжении».

От чая я вежливо отказался: вдруг в чашку чего-то намешали. Страх мой чуть поутих, ноги перестали быть ватными, хотя живот все еще горел от адреналиновой интоксикации. Я пытался держаться с достоинством, но голос выдавал мое состояние, и я предпочитал отмалчиваться и ограничивался кивком «да» или трясущимся вправо-влево «нет».

Маргарита Тихоновна не забывала повторять: «Алексей Владимирович, главное, помните: вы среди друзей и в полной безопасности», — но мне не особо верилось.

Еще улыбаясь, Маргарита Тихоновна села за телефон. Слова, прозвучавшие в трубке, напрочь вышибли ее из былого состояния спокойствия.

— Как сбежал, когда?!.. — жалобно вскричала Маргарита Тихоновна. — Да успокойтесь, Тимофей Степанович! Никто вас не обвиняет!.. Что с остальными? Да вы меня без ножа… Нет слов… Хорошо, пусть ищут… Да, приезжайте немедленно. Мы у Игоря Валерьевича!

Положив трубку, она произнесла, с трудом скрывая волнение:

— Товарищи, только спокойно. У нас огромная неприятность. Сбежал Шапиро. Вадик Провоторов ранен…

Повисла напряженная тишина. Затем об стол грохнул кулак Игоря Валерьевича. Подлетели, дребезжа, чашки. Ахнула Таня. Сухарев заметался по комнате, матерясь.

— Эмоции прекратить! — приказала Маргарита Тихоновна. — Как вы себя ведете? Постыдитесь хотя бы Алексея Владимировича!

Сухарев сразу умолк, плюхнулся в кресло, шумно сопя.

Игорь Валерьевич горько произнес:

— Вот уж точно, не говори «гоп», пока не перепрыгнешь…

— Может, еще поймают? — робко спросила Таня.

— Сомневаюсь, — Маргарита Тихоновна вздохнула. — Шапиро уже лег на дно и, самое скверное, предупредил Марченко.

Игорь Валерьевич поднял слетевшее со стола блюдце:

— Значит, срочно выходите на связь с Терешниковым, или кто там сейчас у них ответственный, и…

— Игорь Валерьевич…

— Иначе Марченко сделает это первым. Если еще не сделал. — Заметив нерешительность Маргариты Тихоновны, он добавил: — Марченко все равно был в курсе планов Шапиро, и диверсионная группа тоже действовала с его ведома. Он бы через день сам забил тревогу.

Маргарита Тихоновна сочувственно посмотрела на меня:

— Как бы хотелось, Алексей Владимирович, все вам рассказать, чтобы вы, наконец, успокоились… Но это долгий, непростой разговор. Лучше мы перенесем его на другое время. Вы, наверное, поняли, у нас возникли непредвиденные сложности…

Следующие минут пятнадцать Маргарита Тихоновна обзванивала необходимых людей, я же ловил каждое слово, надеясь облечь его в смысл и прояснить собственную судьбу.