Библиовизор

— Нет, не за дедушку, — Павел нахмурился и одним глотком допил остывший чай. — После этой истории ему пришлось взять академический, родители отправили его в спец… как бы это сказать… санаторий, поправить здоровье… — Олег прыснул. — Зато через год… Экзамены он сдал, конечно. Да только теперь в школе ему скучно — повадился в наш универ, на кафедру математики.

— Дедушку косинуса искать… — Олег рыдал от смеха.

— Можно и так сказать. Представляешь, прожить жизнь — если можно так выразиться — некоего математического понятия, которое само собой разумеется, но ни разу не называется в учебнике геометрии? Причём не просто учебнике. Этот умник притащил тогда полный курс, представляете?

— И что дальше?

— Ваша математичка…

— Лариса Матвеевна?

— Да, Лариса Матвеевна, — стонет от его выходок. Зато Яков Иваныч — ну, профессор университетский, — в восторге. А статьи Бердина печатаются в "Общих вопросах математики" и в "Математической кибернетике".

Возвращались молча. Болтать не хотелось.

— Значит, на что-то он годится, этот библиовизор, — вздохнул Олег.

— Что, тоже хочешь попробовать? — вяло подколола я. — Слабо прожить экономическую географию?

— Да? Что я забыл в этом… спецсанатории?

Я не нашлась, что ответить, и до самой школы мы опять молчали.

Обычно мы возвращаемся домой напрямик, через школьный двор. Во-первых, срезается угол, и не приходится тащиться по разбитой, слякотной дороге, уворачиваясь от проносящихся мимо машин — это во-вторых. Нужно только пересечь наискосок школьный двор — "школку", пролезть через дырку в заборе — а там и мой дом. Олегу тоже рукой подать, его замызганная пятиэтажка — через двор, от моего подъезда налево.

И сегодня отправились привычной дорогой. Олег, сколько помню, всегда был на голову ниже меня. А этим летом неожиданно вытянулся, из рыжего колобка превратился в не менее рыжего верзилу. В дырке он чуть не застрял. Пришлось пропихивать. Так ему и надо — девочек надо пропускать!

— Эгей! Так вот он где, этот лаз! Спасибо, ребятки, уважили! А то всё лето искал…

— Здрасьте, Геннадий Алексеич! — я смутилась.

— И тебе здрасьте! Кто это там маячит, рыжий такой? А-а, это ты, Полумов?

— Здрасьте…

— Вот я и говорю… Давно собирался заделать этот лаз, чтоб неповадно было, да никак уследить не мог, где ж вы его проделали… — Геннадий Алексеевич раздвинул полуголые кусты и примеривался, как бы выпрямить металлические прутья.

Геннадий Алексеевич — наш школьный дворник. Сколько себя помню, он бродит вот так вокруг школы с метлой, зимой — с громадной лопатой; вечно что-нибудь метёт, скребёт, подкрашивает; иной раз отпаивает горячим, чёрным-пречёрным чаем какого-нибудь шалопая, промочившего ноги или потерявшего варежки. А сколько он возился со мной, когда я, малявка ещё, схватив "пару", боялась домой идти!

— Лезь уж, чего топчешься, — он усмехнулся.

Я протиснулась в дыру, обернулась — неудобно же вот так просто уйти — и сказала:

— Давно вас не видела, Геннадий Алексеич… Как у вас… тут… дела?

— Отлично у нас тут! Только вот с началом вашей учёбы работы прибавилось. Что ни день — выгребаю целый контейнер, да всё обёртки от шоколадок и банки из-под пепси… а то и от пива попадаются!

— Это не я!

— Да знаю, что это не ты. Но кто-то ведь кидает? И ведь не признается, паразит… Хотя, нужны мне эти ваши признания…

Олег давно уже топтался и покряхтывал, намекая, что пора бы и честь знать.

— Ну ладно, пошли мы…

Геннадий Алексеевич в ответ кивнул.

— Работы прибавилось… Скажет тоже. Он же зарплату за это получает! А иначе зачем нужны дворники, если никто сорить не будет?

— Дурак ты, Полумов!

— А что, скажешь — я не прав? Да и тебе-то, Вересова, какое дело до дворника? Своих дел мало?

— Нет, зря ты… Геннадий Алексеич — нормальный дядька. У него, знаешь, внучка маленькая, я видела как-то, дедушке помогала. Малявка совсем, а уже пыхтит, что-то там тащит…

— Во-во, будущая дворничиха подрастает!

Я обиделась:

— Балда ты, Полумов!

Мы почти дошли до моего дома.

— Ну, чего ты… Алин… из-за какого-то дворника…

Я промолчала.

— Если честно, я бы с ума сошёл — дворником… целыми днями одно и то же, одно и то же… мусор этот… пацанва опять же… Скучно же! Не, точно, я бы не выдержал!

Я опять не ответила.

— Такому и библиовизор — развлечение…

Библиовизор? Ха! Библиовизор!

— Эй! Ты куда?!

Я бежала обратно.

— Геннадий Алексеич! Генна… Ох…

— Алинка? Что стряслось?

— Ох… — я никак не могла отдышаться. — Геннадий Алексеич, скажите, пожалуйста, — как же это сказать-то? "Скажите, а вы книжки читаете?" — это как-то не то… бестактно, наверное… — А ваша Надюшка читает уже? Ведь ей, наверное, через год в школу, да?

— Через два. Не, читать пока что не умеет. Пока только буквы выучили. Я занимаюсь, конечно, да какой из меня учитель…

— Ну почему… Если что-нибудь сам умеешь делать — то и научить можно. Вы ведь читаете?

— Да не то чтобы очень… Времени вечно не хватает. Особенно в последнее время, — Геннадий Алексеевич облокотился о забор. — Раньше — да, читал… по молодости-то… а сейчас… — он кивнул на кучу бурых, полусгнивших листьев. — Вон моё чтение.

— Ну… скучно же…