Бич Божий

Скилла понимал, что король аланов не осмелится просто капитулировать и отдать город. Против него могли выступить аланские полководцы, не доверявшие ни своим двоюродным братьям-гуннам, ни римлянам. Но способны ли они это сделать при таком раскладе сил? Да и Сангибан не сумел бы убедить их в слабости Запада, не представ перед ними изменником и трусом. Он не смог бы столь просто организовать группу предателей, которые заменили бы стражей у его собственных ворот. Если он труслив и боится сражения с Аттилой, то не решится убивать своих солдат, опасаясь обвинений в измене и гражданской войны, в случае которой трон, разумеется, достанется другому. И Скилла предложил действовать иначе. Переодетая в римское снаряжение группа гуннов вместе с переметнувшимися к ним аурелианскими военачальниками захватят ворота города и будут держать их открытыми до тех пор, пока к Аурелии не приблизятся остальные гунны. Всё обойдётся малой кровью, битва закончится, так, в сущности, и не начавшись, и никто, в том числе и король Сангибан, не погибнет.

Но теперь им предстояло действовать быстрее, чем планировалось. Если Зерко отыскал это спрятанное снаряжение, то кто ещё мог о нём знать? Аурелия должна пасть до того, как исчезнет карлик.

Глава 24 ВОРОТА АУРЕЛИИ

«На свете найдётся не много столь мучительных и трудных положений, как моё нынешнее», — решил Зерко. И в самом деле, неприятно было слышать, как снаружи кладут кирпичи, замуровывая тебя заживо. Карлик попытался посмеяться над этой ловушкой как над достойным итогом всей своей причудливой и нелепой судьбы. Как ему хотелось быть на равных с великими мира сего! Конечно, его юмор маскировал горечь и тоску, которые в нём вызывало его собственное уродство, но он также скрывал восторг и изумление перед возможностью счастливого брака с Юлией — прекрасной и верной женщиной, или дружбой с умным, многообещающим Ионасом. Ну вот он и заплатит за гордыню и амбиции! Его замуруют в крохотной катакомбе, и ему не суждено даже милостивое забвение. Не задохнётся ли он до того, как они завершат работу? И можно ли надеяться на скорую смерть вместо мучений? Или никто не сумеет к нему пробраться и он сгниёт в этом склепе? Для коротышки, всю жизнь зависевшего от своей сноровки и быстрого ума, последний вид смерти казался особенно трагичным. Однако крутые повороты судьбы научили Зерко никогда не терять надежду. Он был шутом, который говорил как равный с генералами и давал советы епископам. Так что, наверное, ещё не время сдаваться, надо двигаться вперёд. И когда последний камень встал на своё место, Зерко начал карабкаться по крутому изгибу тоннеля, чтобы посмотреть, куда он приведёт.

То, что произошло потом, Зерко долгое время отказывался вспоминать. Он не помнил, провёл ли он в кромешной темноте несколько часов или дней, не помнил, какое ощущение преобладало: задыхался ли он от жары или дрожал от леденящего холода. Карлик просто запомнил, как прорывался вперёд. Каменный подъём казался таким же неприступным, как огромная гора, и он цеплялся за него пальцами, нащупывая мелкие шероховатые кусочки, с треском отламывая их и швыряя назад. Стиснув зубы, сжавшись в крошечный комок, Зерко стремился вперёд. Он стонал, кряхтел, его туловище сгибалось, как будто под весом всей земли, а в ушах не умолкал громкий стук сердца. Вот он опять скрючился, выдохнул, метнулся вперёд, отдышался, застонал от боли, опять скрючился, в третий раз выдохнул, в четвёртый, пятый... Так повторялось до тех пор, пока его бёдра не преодолели препятствие. И он, тяжело дыша, оказался в узкой трубе. Единственным звуком в тишине оставалось биение его сердца, а единственной смазкой, позволявшей скользить, — его собственный пот. Но проникавший неизвестно откуда свежий воздух помогал ему двигаться. Одежда карлика разорвалась, и скоро на нём почти ничего не осталось, кроме полосок ткани, которыми он обмотал руки. Зерко, корчась, скользил по струям собственной крови. «Никогда прежде я не хотел быть маленьким», — думал он, извиваясь, как змея. Его лёгкие работали с предельным напряжением, и в какой-то момент им овладела паника, но он заглушил крик, подумав о Юлии. И словно услышал её голос: «Перестань хныкать и постарайся выбраться из этой дыры, уж если ты в неё залез. Неужели так трудно проползти вперёд? Да на это способен любой ребёнок!»