Бич Божий

Олаф и Добрыня расставались ко взаимному удовольствию: встреча укрепила союз, и посадник заручился поддержкой варяга; Трюгвассон обещал прислать несколько отрядов по пятьсот человек; а Нискинич дал норвежскому конунгу слово, что когда тот отправится отвоёвывать место короля, с ним поедут и русские дружины. Оба радовались добрым отношениям мальчика и девочки. Олаф разрешил побывать ей с матерью в Ракоме.

Провожали новгородцев всем семейством. Кланялись друг другу, говорили тёплые напутственные слова.

— Скоро встретимся, — неуклюже чмокнул свою невесту юный князь.

Та, пунцовая от смущения, протянула ему медальон на серебряной цепочке. И произнесла:

— Будет грустно — вспомни обо мне. Здесь написано по-норвежски: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф, небеса полны славы Твоей». И ещё я туда положила прядь моих волос. По обычаю наших бабушек, провожавших викингов в дальние края.

Он взглянул на девочку с восхищением:

— Ты такая умная!

— Я стараюсь. Чтобы ты не думал обо мне плохо.

Отплывая от пристани, мальчик смотрел на берег, на невесту, махавшую ему шёлковым платком, на её приятное личико, и твердил: «Не тревожься, моя Малушка! Ты — единственная любовь в моей жизни, ныне и навечно». Если б князю тогда сказали, что, помимо Малфриды, у него будет шесть законных жён и без счёта наложниц, — он бы вряд ли тому поверил. В отроческом возрасте помыслы прекрасны. Но реальная жизнь вносит коррективы...

Овруч, осень 973 года

Странно распорядилась природа: если внешне Ярополк походил на Красаву, а в характере у него часто проявлялся взбалмошный и капризный нрав Святослава, то Олег был, наоборот, — копия отца, но в душе был довольно миролюбив. Положение среднего сына ущемляло его. Это было несправедливо: Ярополк мог учиться плохо, месяцами не вылезать из одрины, не уметь стрелять и бороться, только всё равно оставался главным наследником киевского князя; а ему, Олегу, сильному и ловкому, спорому в науках, доставались вторые роли. И о личной жизни старшего позаботился Святослав: выкрал для него монашку благородных кровей. И не то чтоб Олег влюбился в Анастасию — просто было обидно от подобной несправедливости. Он бы сделался для гречанки лучшим мужем! Ярополк вообще ни на что не способен, и недаром поэтому дядя Милонег смог прельстить маленькую пленницу. Так и надо брату! Пусть походит с ветвистыми рогами, как обманутый муж!

Переехав в Овруч, средний сын Святослава поначалу ходил как в воду опущенный: после Киева все ему не нравилось: и дворец — не дворец, а боярский дом, некрасивый и непраздничный; постная невкусная пища; тёмные провинциальные люди с неприятными привычками; даже речка Норин не могла сравняться с Днепром — ни по ширине, ни по глубине, ни по красоте. Главным достоянием Древлянской земли были её бескрайние леса. А уж ягод, зверей и птиц в них было видимо-невидимо! И Олег увлёкся охотой, ставил перевесы — сети и силки, бил волков, но особенно гордился, если удавалось выйти на медведя. И ещё любил собирать полюдье: объезжал по кругу свои владения, делал остановки на специальных погостах, отбирал лучшие меха и продукты. Не гнушался поразвлечься с простыми древлянками. А одну из них — востроносую Верещагу — взял с собою в Овруч и назначил ключницей. Девушка была видная — с крепкими руками и тонкой талией; правда, подкачало слегка лицо — было сплошь усеяно пигментными пятнами; впрочем, всё равно Верещага ходила в фаворитках и покрикивала на слуг.

Князю верно служил Путята. Он приятельствовал с Олегом давно, чуть ли не с младенческих лет: вместе занимались у Асмуда, вместе учились у Мстислава Свенельдича везённым наукам. И, конечно, сообща не любили Ярополка. А поскольку Лют прибрал власть к рукам в отсутствие Святослава, то в последнее время и Люта тоже.

Самым знаменитым боярином в Овруче был Валуй. Он считался равным по роду князю Малу и всегда с ним соперничал. И поэтому сразу стал на сторону Свенельда после разгрома Искоростени. Даже подавал челобитную Святославу — изменить название города Малина; но вступилась княгиня Ольга. Сын не стал тогда идти против матери, и Валую ответили молчанием; а потом его предложение вовсе затерялось. Он пытался возбудить дело уже при Олеге, но и у него не нашёл сочувствия, отступился. А тем более мысли древлянского боярина вертелись возле новой идеи: он имел на выданье двух роскошных дочек — старшую Ненагляду с младшей Ирпой. И, естественно, хотел породниться с князем. Но Олег не выказывал к этому сочувствия. Судя по всему, он вполне был доволен Верещагой.