Бич миллионеров (СИ)

– Я на тебя не обижаюсь, – махнул рукой альфа, до чего же молодость была отходчива, – ясное дело – умирать никто не хочет.

– Это точно, – хмыкнул омега, – но знаешь, я тебя тоже ждал, просто… Просто я учёный, у меня работа, дела…

Отмазка даже для Феликса оказалась очень слабой, а лгать он как-то не умел никогда. На этом разговор и закончился до тех пор, пока они не добрались до дома Феликса. Там Аксель познакомился с прислугой, вещей у него особо не было – с Периферии уходил налегке. Может, тоже не думал, что пара примет его, но, скорее всего просто понимал, что там его вещи нужнее кому-то, чем ему – здесь.

И оказался прав, потому что после обеда, Феликс отвёл его в гардеробную и показал как пользоваться планшетом для покупок после того, как отсканировал Акселя для создания мерок. Альфе эта затея с покупками не очень понравилась, но когда Феликс осторожно проводил по его очертаниям каким-то приборчиком похожим на ручной фонарик, только без света, парень буквально переставал дышать. Омега ему очень понравился.

Феликс был такой стройный, с точёными чертами и лисьим носиком, на котором только чёрной пуговки не хватало, поэтому из глубины подсознания тут же вырывалось желание этот носик чмокнуть, компенсировав отсутствие важной детали. Провести кончиком своего по узкой переносице, коснуться губами нахмуренного сейчас лба, вдохнуть запах омеги, уткнувшись в макушку. Аксель набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы уловить желанный аромат – омега пах поздним летом. Когда фрукты взрываются соком от спелости, распускаются последние цветы, а воздух по вечерам уже не дрожит от духоты, а наполняется вечерним туманом.

Да, у них не было ничего общего, и к большому разочарованию Акселя Феликс жил и дышал работой; да, он оказался старше альфы и возможно, более опытный в любовных делах, хотя все мысли об этом Аксель гнал прочь, ведь горло от этого моментально сковывало ревностным рыком; и тем не менее Феликс ему нравился. Он с таким упоением рассказывал о своих экспериментах, упоминал смешные случаи в экспедициях, и, когда на светлом курносом лице появлялась улыбка, Акселю казалось, что она способна осветить весь свет. А эти глаза-льдинки, в которых, то и дело, проглядывал робкий интерес. Альфы такое замечают, будь им хоть семнадцать, хоть сорок три.

Всё-таки в каких-то вещах Феликс был жутко наивен, например, он совсем ничего не знал о жизни на Периферии, но как бы не пытался вывести разговор на эту тему, Аксель твердо давал понять, что не будет посвящать своего омегу в такие подробности.

Он родился там и вырос. Работал с четырнадцати на заводе для сборки тяжёлой строительной техники. Сначала младшим помощником механика, потом старшим помощником механика, потом стал механиком. Все семнадцать, почти восемнадцать, лет прожил в детском доме. Ничего особенного, таких домов по всей Периферии буквально на каждом углу. Но в отличие от многих других детей, Акселю со своим пристанищем повезло. В его детдоме всегда было светло, тепло и дружно. Воспитатели с молодых ногтей втемяшивали воспитанникам в их светлые головы мысль о том, что кроме них самих никто им в этой жизни не поможет, учили относиться к окружающим справедливо, старших заставляли брать на себя ответственность за младших, а наказывали только физическим трудом, а не розгами. Аксель примерным мальчиком не рос, поэтому зимой регулярно чистил двор детского дома от снега и льда, а летом заделывал прохудившуюся крышу.

Когда Акселю исполнилось шестнадцать, в его дом пришли люди в дорогих костюмах, но с плохими намерениями. Они ненадолго заперлись с директором на разговор, а после того как ушли, директор собрал всех воспитателей и ребят постарше и рассказал, что ему предложили хорошую денежную компенсацию в обмен на то, что десять из его старших воспитанников пройдут процедуру сбора данных для ИБС.

Про ИБС и подбор пар для богачей из Центра для спасения тех от неизвестного вируса слухи ходили разные. Кто-то наивный рассказывал о волшебных историях любви, кто-то шептался, что после того, как тебя призовут на первую встречу, сразу же на органы и пустят. В основном люди на Периферии относились к ИБС отрицательно, к таким же себя и причислял Аксель до какого-то момента, потому что никому не хотелось, чтобы его использовали как какое-то лекарство от смерти, тем более, что многие к моменту нахождения подходящей пары успевали обзавестись семьями, ведь жизнь не стояла на месте. И если ты не реагировал на вызов из Института, тогда тебя ждали неприятности. Тут опять же таки слухи разнились, кто-то рассказывал про неподъемные штрафы, кто-то – про телесные наказания, кто-то говорил, что на работе начиналась травля со стороны руководства, и человека так или иначе заставляли на встречу соглашаться. Люди не любили сдавать данные для ИБС, и у них на это было полное право.