Бич сновидений

Громады облаков складывались в белые храмы, пронизанные лучами, но стоило лишь на миг отвести взгляд, как они превращались в паруса кораблей, несущихся по морской зыби. А потом становились тропами, уводящими в далекие сады. Каждый раз, когда я видел эти нереальные картины, испытывал одно-единственное чувство — восхищенное изумление. Можно сколько угодно путешествовать по мирам снов: они будут разными, волшебными, пугающими, гротескными, оригинальными, но то, что может показать это место, не увидишь и не почувствуешь нигде. Начало всех начал, бесконечность идей.

— Что это? — прозвучал рядом удивленный голос Адриана.

— Глубины.

— Глубины в смысле… — он указал вниз, под ноги.

Многим кажется, что это слово несет в себе лишь один смысл: дно океанической пучины, глухие подземные пещеры. Нечто дикое, неоформленное. Хаос.

В принципе, так оно и есть. Но кто сказал, что хаос должен быть непременно черно-багровым и мрачным?

— Глубины сна.

Хаос представляется непроглядно-черным потому, что ассоциируется с Космосом. Вселенная снов.

Облака пришли в движение, заволновались, выпуская из белых клубов нечто нестерпимо-яркое. Оно пронеслось мимо, принимая очертания колесницы, запряженной шестеркой коней, и растаяло вдали.

— Мне показалось, я видел… — произнес Адриан не вполне верящий тому, что сумел разглядеть.

Я тоже не поверил, когда попал сюда впервые.

Говорят, редкий сновидящий может проникнуть к краю Бездны. А тем более, спуститься в нее — своеобразную абиссальную зону мира снов. Правда в том, что у Глубин есть очень разные слои и части, они — это не нечто однородное в гигантской вселенной мира сновидений. Поэтому с коллективным бессознательным работаем мы все, миром идей (тем местом, где есть все, что только возможно себе представить) пользуются особо талантливые сновидящие. А вот крайне тяжело: спуститься в самое сердце Глубин.

Я вспомнил невольно свое первое появление здесь.

…Он сидел в глубокой задумчивости, приняв классическую позу мыслителя, чертил что-то заостренной палкой на песке. Не обращая ни на меня, ни на Феликса ни малейшего внимания.

Но я сумел разобрать это не сразу. Гигантское существо, оценить размеры которого было невозможно с первого взгляда. Сознание не в силах зафиксировать детали титанического образа, заполняющего собой все пространство. Холмы мышц перекатывались под кожей, напоминающей серый гранит, лицо, обращенное к земле, похоже на неровный рельеф скалы… палка в руке не меньше пятисотлетней сосны, вокруг головы клубятся облака…

— Пространство здесь населено кем-то? — спросил я, не в силах отвести взгляд от этого зрелища.

— Архетипами, — ответил с легкой улыбкой Феликс. — Здесь собраны все архетипы, существующие в нашем мире.

— И кто этот?

— Койус. Еще его называют Полюсом. Персонификация разума и небесной оси, вокруг которой вращаются созвездия.

Мир действительно вращался, закручивался спиралью подле этого существа.

Тогда я был слишком ошеломлен, чтобы задавать вопросы, поэтому спросил Феликс:

— Знаешь, что такое биос?

И прежде, чем я смог что-то сказать, сам ответил на свой вопрос:

— Биос — настройки управления человека. Если в частности. И всего человечества, в целом. Это те архетипы, благодаря которым мы ведем себя так или иначе. Древние, находящиеся глубоко в подсознании образы, которые являются основой нашего сознания: с того мига в процессе эволюции, когда человек начал воспринимать себя как… мыслящее существо, имеющее долгосрочную память. Но это не только образы: здесь находится копия той информации, что хранится в наших ДНК. И выход в биос тоже здесь, в Глубинах. А это… — указал учитель на Койуса. — Как бы сказать проще… Рычаг управления. Один из рычагов управления.

Я понимал, о чем он говорит. Рассуждая примитивно: хочешь ума — попроси у Афины, или, в данном случае, у Полюса. Если сможешь договориться. Но сначала, если сумеешь добраться до Глубин, а оттуда найти выход в слой системы управления общечеловеческим сознанием.

Мелькнула, ускользая, мысль о том, что Феликсу вполне могла быть нужна перековка еще и для того, чтобы его тело сновидения, отрезанное от физического, стало свободнее, обрело возможность перемещаться в мире снов без ограничений.

…И вот сейчас Адриан смотрел на Гелиоса, проложившего свой вечный путь с востока на запад.

— Знаешь, почему сновидящие так хорошо разбираются в античной мифологии? — поинтересовался я.

— А вы хорошо в ней разбираетесь? — спросил оракул рассеянно. — И почему?

Да, эта тема явно была не в пределах интересов Адриана. Ни мастера снов, ни древние божества.

— То, что для других людей — персонажи легенд, для нас инструменты: персонификация всех возможных умений и проявлений. Гермес — способность договариваться. Арес — ярость. Артемида — дружба. Асклепий — исцеление. Фемида — закон. Именами богов мы называем явления социальной жизни, чувства, когнитивные способности… И в данный момент мы находимся в месте, где можно воздействовать на них.