Биение сердца

— Хорошо, тогда… могу я через вас узнавать, как всё обстоит? — ему кивнули и, взяв номер мобильного отца Марины, Саша, вежливо попрощавшись, покинул эту квартиру, в которой не только когда-то пережил самые великолепные часы любви, но и в которой теперь познал муки горести и ад непредсказуемого ожидания. Эти стены становились для него роднее, чем собственный дом, настолько пропитались важными вехами его жизни. Но и те и другие ему хотелось оставить в прошлом, чтобы начать всё заново, по новой, с нуля, с чистого листа, на котором не будет мазни и ошибок. С первой же, заглавной буквы, теперь стоило всё выводить с особым старанием и тщательностью.

Молодой человек отправился в общежитие, но не прямиком. Не ловя такси, он зашагал пешком по ближайшим, наизусть известным улицам и переулкам. Осень шуршала у него под ногами, шелестя ободряющим хрустом рассыпающихся иногда на мелкие части листьев. Ещё вчера они все были одинаковые, как рисунок на старом пестром ковре, где затерлись различия между узорами и границы рисунков. Сегодня же ржавость смылась свежестью, это были яркие и своеобразные краски: багряные, желтые, оранжевые, красные, канареечные, малиновые. Каждый газон укрылся под собственным неповторимым холстом с рыжим натюрмортом. Саша вдыхал сыроватый городской воздух, и внутри него ложилось слабое умиротворение. Марина где-то просто спит и поправляется. Самое тревожное миновало их, пусть теперь всё будет хорошо, а он подождет. Столько, сколько надо будет, лишь бы дождаться.

Войдя в родные пенаты общаги, парень ещё снимал ботинки, наступая на пятки, когда его вышел встретить Пашка, держащий в руке бутерброд и покусывающий его.

— Явился — не запылился, — пробормотал он, уминая хлеб с листом салата и ветчиной за обе щеки. — Я уж думал, тебя черти утащили. Где был-то?

Саша отставил обувь к стенке и, перешагнув чужую, подошел к подкаченному красавцу «Островов», выпрямившись.

— Да так… надо было.

— А глаза чего красные? — заметил друг.

— Не выспался, — отвел их Саша, потерев для верности веки.

— А я уж подумал, что плакал, — хохотнул гитарист, отступая в глубину кухни. Механически, приятель пошел за ним. Плакал ли он? Да, плакал. Должно ли ему быть стыдно? Ни капли. Даже мужчины имеют право на слезы, когда им слишком плохо, когда они переживают, иначе они уже не мужчины, а роботы.

— И это тоже, — без тени сомнений произнес вокалист. Паша удивленно обернулся, перестав жевать. Некоторое время постояв столбом, он вновь заработал челюстью, посмотрел, как сел товарищ, проглотил всё, что было во рту и опустился напротив.

— Санстар, ты ли это? Влюбился что ли?

— Влюбился. — Пальцы певца подобрали крошку со стола и смахнули её на пол. — Лет десять назад.

— Не хреново до тебя доходило, — мотнул головой Паша, оценив масштаб трагедии.

— Сам не в восторге. Надо менять операционную систему — слишком долго грузит информацию, — пошутил Саша, не рассчитывая, что товарищ окажется тем, с кем можно будет душевно поговорить о наболевшем. Этот человек всегда был не для таких тем.

— Знаешь, — вдруг начал тот, помолчав и отложив остатки бутерброда на доску для нарезки. — Когда ты мне сегодня впарил свои вопросы про Кристину, я положил трубку, а сам задумался. Ты плохо на меня влияешь!

— О чем задумался-то? — заинтересовался Саша, лишь на миг отвлекаясь от своих дум, хотя в голове всё равно трелью билось «Марина, Марина, Марина».

— О любви, — неловко признался Паша, в принципе не любящий все эти сопли и сантименты. — О чувствах.

— Надумал что-нибудь?

— Да, я хочу предложить Крис перебраться в Москву. — Саша открыл рот и вылупил глаза. — Не смотри на меня так!

— Но разве тебя не устраивало, что ваши встречи не слишком частые, что вы сохраняете свежесть первых встреч и вообще, если вы станете видеться больше, то разругаетесь в пух и прах?

— Лучше я буду с ней ссориться, чем не видеть её, — бросил Паша. — Когда я попытался ярко представить, что её может больше не быть, когда я долго погружался в представление этого, то, в конце концов, мне стало страшно. Если она исчезнет, а я проводил с ней так мало времени… на что я тратил его, почему без неё? Нет, пусть лучше она мне надоест здесь, при мне, замозолит глаза, но я точно буду знать, что был с ней столько, сколько мог быть.

— Эй, парень, да ты ванили переел! — засмеялся Саша, радуясь, что может парировать насмешки гитариста. Тот тут же замолчал и, приподнявшись, легонько ударил друга в бок.

— Поговори мне тут!

Вокалист встал и, подойдя к Паше, положил руку ему на плечо.

— Я рад, что ты смог понять это раньше, чем понял я. Надеюсь, всё же, вы с Кристиной доживете до старости, бранясь и хоть дерясь, но счастливо и вместе.

— Ну ты сейчас нарисовал просто восхитительную перспективу, я аж загорелся её реализовать, — продолжал иронизировать друг, но оба они понимали, что на самом деле стали всё воспринимать куда серьёзнее, чем ещё каких-нибудь пару дней назад.