Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств

Я решил воспользоваться тем, что нахожусь вблизи горного перевала Бреннер, и предпринять на второй неделе своего отпуска поездку в Италию. Генуя, Портофино и, разумеется, Флоренция, где я долго ждал, чтобы меня, одного из многих тысяч ежедневных посетителей, пустили в галерею Уффици. И там стояла она, знаменитейшая скульптура в истории искусства, «Давид» Микеланджело. Она оказалась намного больше, чем я предполагал, хотя и знал, что «Давид» выше пяти метров. Разумеется, он произвел на меня впечатление, однако куда более интересными показались мне многочисленные незаконченные скульптуры Микеланджело. По ним было видно, как он работал и как из обычного камня получалась фигура. Они напоминали мне чудесный силуэт британского художника Роба Райана, сложившего из бумаги следующие слова: «Я думал это своей головой, я чувствовал это своим сердцем, но сделал я это своими руками» [126]. Мне подумалось, что в своих поисках всего сердца целиком я действую в обратном порядке.

Я бы с радостью остался в Уффици и дольше, но напор посетителей был так велик, что меня проносили мимо шедевров, будто я стоял на ленте транспортера, и вот я уже оказался у выхода. Там «Давид» в изобилии присутствовал в бесчисленных сувенирных лавках. Не удостоив их ни одним взглядом, я протиснулся сквозь толпу, резко остановился, обернулся и снова побежал к копии головы Давида. Нет, я не ошибся. У него зрачки в форме сердца! И это несмотря на то, что «Давид» абсолютно натуралистичен, с идеальной фигурой и идеальными пропорциями. Почему же гений Микеланджело отошел от стандартов в центре зрения, в зрачках?

Сердцем видно лучше

Тем вечером я углубился в чтение статьи из журнала Nature Neuroscience, и у меня возникло ощущение, что на место упал еще один камень моего сердечного паззла; не тот, который швырял меж глаз Голиафу Давид, однако он был как-то связан с моим внезапным озарением. Маленькому Давиду, противостоящему великану, нужно было иметь сердце льва и не дрожать от страха пред лицом такой мощи. Отвага и любовь делают человека бесстрашным, а сердце с синтезом адреналина и окситоцина воплощает оба этих качества. Однако одного этого недостаточно. Юноше-пастуху также потребовалось острое зрение, чтобы с большой меткостью попасть в великана, значительно превосходившего его размерами. Нужно было сразу попасть в яблочко, ведь у него был лишь один шанс. И он попал точно в цель, потому что когда мозг прислушивается к сердцу, зрение становится более острым – это следовало из статьи, которую я так долго таскал с собой. И вот настал идеальный момент, чтобы ее постичь – мозгом и сердцем.

Мозг реагирует на поступающие из сердца сигналы, а сигналы из сердца оказывают влияние на наше восприятие и решения. С каждым ударом датчики сердца проводят информацию дальше к мозгу и к неокортексу [125]. Если мозг на них отвечает, становится возможным обнаружить вызванные потенциалы сердцебиения – Heart beat evoked potentials. При этом речь идет об измеряемых изменениях определенных мозговых потоков в ответ на сообщения из сердца. Подобные измерения являются очень дорогостоящими и требуют наличия в высшей степени чувствительных технологий.

В рамках одного эксперимента испытуемым продемонстрировали слабый визуальный стимул – серо-белый узор с минимальным контрастом, находящимся на пороге оптического восприятия, то есть зачастую такие контрасты вообще осознанно не воспринимаются. Когда этот раздражитель демонстрировали испытуемому в той фазе, в которой мозг реагирует на сердцебиение, вероятность того, что он осознанно распознает это изображение, была значительно выше. Перед демонстрацией стимулов нельзя было на основании общей возбудимости мозга и разнообразных физических измеряемых величин тела предсказать, произойдет ли верное визуальное распознавание раздражителя. Опознав символ, испытуемые должны были нажать на кнопку. Авторы пришли к выводу, что сигналы, подаваемые сердцем мозгу, непосредственно влияют на наши решения и поведение.

Вдобавок к этому сигналы сердца передают в мозг информацию, которая влияет на прямую физиологическую остроту зрения. Если стимул опознавался, то становилось заметно, что этот активный процесс в мозгу оказывает на сердце обратное действие: после принятия решения оно замедлялось, как будто успокоившись.