Бифуркатор

  - Вот и мне тоже она такой кажется, - кивает Стёпка. - Она единственная, которая объясняет происходящее, но всё же, давай держаться осторожно и не выпендриваться. Письмо должно быть вежливым.

  Строгий взгляд возвращается к Стёпке, и он смотрит на экран. Господи, спасибо, что подарил мне самого лучшего друга.

  - Тогда пиши, что мы всё знаем, и наше всевидящее око следит за ними, - с преувеличенной воинственностью скандирую я.

  - Так. Ладно. Смотри, я пишу, а ты потом корректируешь, - Стёпка хрустнул пальцами и завис над клавиатурой. Через секунду клавиши защёлкали, а по экрану побежали буквы. - 23-е июля. Андрей Бреус. Может быть объясните, почему десятилетний мальчик застрял в одном дне?

  Стёпка задумался.

  - Добавь фразу мы всё знаем! - строго приказал я.

  - Хорошо. - Стёпка допечатал положенные слова и оценил взглядом.

  - Нужно придумать подпись, - я чешу подбородок.

  Комнату опять сковывает тишина, и потом друг произносит:

  - Только что-то не палевное. Что-то лёгкое, что-то такое отрешённое.

  Я улыбаюсь.

  - Пиши: Альберт Вескер.

  - Это кто? - хмурится Стёпка.

  - Погугли потом. Тебе понравится.

  - Ладно. Пишу: Альберт Вескер и Ко.

  Стёпка приляпывает надпись и зависает над мышкой. Монитор отражается в стёклах очков, а друг так и не нажимает кнопку.

  - Страшно? - хмурюсь я.

  - Да, - признаётся тот.

  - Боишься, что твоя теория окажется неверной?

  Стёпка задумчиво усмехается.

  - Боюсь, что моя теория окажется верной. Ты даже не представляешь, что будет читать наше письмо. Какие грани прячутся по ту сторону адреса.

  После таких пафосных слов и мне становится страшно.

  - Ну не отправляй, если боишься. По сути, мы же...

  Я не успеваю договорить, как Стёпка кликает кнопкой мыши, и письмо уходит.

  - Что сделано, то сделано, - говорит он.

  После совершения немного пугающего обряда, Стёпка должен был взяться за уборку дома. Отец работал, Серый куда-то уехал. По словам друга, старший справляется с потерей матери как может, он тоже сейчас пребывает в периоде строительства новой жизни, и теперь старается больше времени проводить с друзьями.

  Я поначалу вызвался помочь Стёпке, но тот качает головой и ведёт меня домой.

  - Сначала ты кое-что проверишь, а потом, если хочешь, можешь зайти и помочь, я не против.

  Возле столба с будкой у моего дома Стёпка останавливается и смотрит наверх. Мне чу-точку страшно, я слышу как жужжат провода, за этим жутким звуком прячется смерть.

  - Я даже не представляю, - задумчиво хмурится Стёпка. - Есть ли здесь какие-то кабель-ные провода? Думаю, тут только высоковольтные.

  - Ты собираешься туда лезть? - шепчу я. - Ты с ума сошёл. Нас же испепелит до того, как мы дотронемся.

  - Да не. Я не хочу туда лезть. Просто мыслишки, - Стёпка молчит. - К тому же, что бы он туда не впаял, оно уже не здесь.

  - Они его вытащили?

  - Вряд ли. Скорее, оно осталось в двадцать третьем июле, - Стёпка вздыхает и будто выходит из гипноза. Смотрит на мой дом. - Короче, если ты и правда в последний раз ел яичницу двадцать третьего числа, то проверь яйца из холодильника. Одно должно оказаться протухшим.

  Мурашки догадки рассыпаются по спине, рот приоткрывается от озарения, а Стёпка усмехается, подмигивает, щёлкает пальцами и удаляется восвояси домой. Я с гулко бьющимся сердцем спешу к крыльцу. На моём внутреннем мире тикает бомба, если она и взорвётся, то уже через несколько секунд.

  Под ошалелый взгляд сонной мамы подбегаю к холодильнику.

  - Артёмка, ты, наверное, кушать хочешь, - говорит она, но я её не слушаю и достаю шесть оставшихся яиц. - Я бы не посоветовала тебе их есть. Они уже почти месяц там лежат. Давай я свежие куплю или что-нибудь приготовлю.

  Мама словно призрак шаркает мелкими шажками к столу.

  - Нас всех вывела из равновесия... то, что случилось с Андрюшкой.

  Я устанавливаю перед собой тарелку, но хорошо слышу слова мамы. Она хотела сказать смерть. Смерть Андрюшки. Кто знает, мелкий ещё может быть жив. Пусть он в недоступном месте, точнее - в недоступном времени, но ЖИВ!

  Бью первое яйцо. Нюхаю. Оно нормальное. Выливаю его в раковину. Второе. Третье. Четвёртое и да... Вот оно. Тот, кто хоть раз разбивал тухлое яйцо, знают это жуткое амбре, перебивающее ароматы всех сортиров мира. А если оно попадает на пальцы, то сколько не мыль порошками, вонь будто забирается под ногти, в самые дальние уголки, и ещё не-сколько дней лезет в нос.

  Прикрывая рукавом нос, я оглядываюсь на маму.

  - Тухлое, да? - морщится она, а на лице как бы написано: мне плевать вообще.

  Я киваю.

  - Ну я же говорила, - жмёт плечами она. - Этим яйцам уже много дней... фу... - теперь вонь доносится и до неё. - Открой окно, Артём, брось ты эти яйца.

  Я выливаю тухлятину в раковину и открываю воду. Однако на этом не останавливаюсь. Что если яйцо и правда протухло от времени? Я проверяю оставшуюся пару.

  Они оказываются свежими.

  ***

  Дома я не задерживаюсь и тут же возвращаюсь к Стёпке, который собирает мусор по гостиной.

  - Одно протухшее, - говорю я, едва ворочая языком от.. не знаю даже, страха, ужаса, удивления, восхищения.