Бифуркатор

  По нашему возвращению игра вступает в права. Стёпка и Оля играют против меня и Вероники. Каждая пара задаёт действия по очереди. Сначала каждое движение кажется нелепым. Стёпка с Олей построили бабочку, мы с Вероникой живо повторили её. Потом я предложил надеть чужую обувь на уши. Вероникины кроссовки чуть было не сорвались, точнее - левая. Наверное, раковина левого уха у меня меньше. Оля со Стёпкой долго пытались повторить, но таки получилось. После, конкурирующая пара хитроумно сплетали пальцы, а мы за ними повторяли. И уже на следующем ходу я закончил изобретать велосипед и поцеловал Веронику. Девочка всё же чуточку смутилась, засмеялась и спрятала лицо в коленях.

  Не забуду красный румянец на лице Оли и растерянное выражение лица Стёпки, кото-рое так и кричало: Oh my God! Почти пять минут наши конкуренты кривлялись, шутили, стесняясь прильнуть друг к другу.

  Оля вопила:

  - Вероника, мы дуры, надо было их в пару поставить, а нам с тобой играть.

  Стёпка кряхтит:

  - Что ещё за грязные инсинуации, - но при этом улыбается.

  А потом они целуются. Очень неумело. Вероника хихикает, а я смотрю и чуть не плачу. Я не просил Тварей меня так мучить. Я не хочу знать, что завтра утром не увижу растрёпанного друга в огромных очках с чёрной оправой на пороге его дома, когда зайду и приглашу погулять.

  И тут я вскакиваю и начинаю громко смеяться, а потом прыгать как сумасшедший. Смеюсь очень долго, а мои друзья смотрят на меня как на сумасшедшего. Пусть смотрят, им не понять, что вместо смеха из моего горла доносятся бесслёзные рыдания.

  Потом мы ещё много чего делали в игре, и Стёпка много раз целовался с Ольгой, а потом внутренняя тревога нажала во мне кнопку СТОП. Я увидел солнце. Оно не слепило глаза, не жарило, а медленно пробиралось к горизонту.

  Смотрю на телефон - полностью заряженный, - а там почти шесть вечера. У меня остаётся два часа, и сердце подвисает. Я не хочу уходить отсюда. Вот не хочу, а надо. Меня ждёт Андрей.

  - Надо домой, - говорю. - Мать сказала, чтобы я к ужину не опаздывал.

  Если я всё-таки кардинально изменю своё решение, то, наверное, впервые вернусь домой к ужину вовремя. И впервые за весь день во мне живут сомнения.

  Мы медленно движемся по выученной наизусть дорожке. И если Стёпка исчезнет из мо-ей жизни, походам по ней придёт конец. Если только с Андрюшкой изредка, но мне не хо-чется делить наше место ни с кем другим, кроме Стёпки. Даже с братом.

  Велосипеды, словно смирённые лошади, катятся сбоку от нас, мы молчим. Вид у Стёпки вдохновлённый, глаза горят, в зрачках сияет блеск.

  - Слушай, я хочу с тобой поговорить, - тихо произношу.

  - Не надо, - вдруг отвечает Стёпка и улыбается.

  - Но...

  - Давай завтра.

  Завтра! Завтра уже не будет, дурак ты очкастый!

  - А что, сегодня будем молчать? - хмуро спрашиваю.

  - Будем молчать... Тёмка! - Стёпка бросает велик, подбегает к краю дороги и падает спиной в заросли клевера. Крылатый взгляд друга устремляется в небо. Стёпка раскидывает руки в стороны, а потом начинает ими елозить по земле, будто делает снежного ангела. - Я самый счастливый человек сегодня. На всей земле!

  Кротко улыбаюсь и вдруг посылаю всё нафиг. Телефон отключаю и прячу в карман. Извини, Андрюшка, но моё место рядом с другом. Я не знаю, что будет завтра. Проснусь я в двадцать третьем, как и мой брат или проснусь в двадцать четвёртом вместе с ним, но мне не хочется взваливать на себя бремя выбора. Если суждено Андрюшке быть бифуркатором - пусть будет. Если мы унесёмся с ним дальше по течению времени, а Стёпка останется здесь - пускай. Но я буду знать: несправедливый выбор лежал не на мне.

  Стёпка зовёт меня к себе в клевер, но я отказываюсь. Настроение хоть и радостно подве-шенное, но как будто паническое. Выждав возвращение друга в этот мир, я продолжаю путь к дому.

  - Слушай. Тебе спасибо! Спасибо за игру такую! Признайся, ты её специально придумал? - спрашивает Стёпка.

  - Ну конечно, - чуточку смущённо отвечаю. - Я ж знаю, что ты с Ольгой не целовался ни разу.

  - Ты просто этот, ангел-искуситель! Вот! - Стёпка смеётся. - А давай на неделе возьмём их и в кино сходим!

  Я быстро проглатываю комок горечи в горле и говорю:

  - А почему бы и нет. Что там сейчас идёт?

  - Там Очень плохая училка выходит, да и Пингвины мистера Поппера можно глянуть с Джимом Керри.

  - Керри - это хорошо, - киваю, а вдалеке маячит оградка Стёпкиного дома.

  А вдруг завтра мы с Андрюшкой проснёмся в двадцать четвёртом, а Стёпка останется здесь? Этот вариант кажется мне самым вероятным. И больше я его не увижу.

  - А может, всё же, поговорим с тобой? - предлагаю.

  - Нет, Тёмка, всё завтра. Давай завтра.

  - Ну блин... кто знает, что нас ждёт завтра, - хмурюсь, а Стёпка берёт и отвечает этой своей коронной фразой:

  - Завтра по-любому будет лучше.

  Я даже чуток вздрагиваю, и предоставляю судьбе писать наши жизни.

  - Хорошо, - пожимаю плечами. - Завтра так завтра. Завтра по-любому будет лучше.

  Останавливаемся на углу дома Герундовых, и Стёпка смотрит на меня. Столь влюблён-ным я его ещё не видел, и, может, никогда больше не увижу.