Бифуркатор

– И что нам теперь делать?! – задаёт вполне конкретный вопрос Серый. В руках он всё ещё сжимает файл с карточкой и документами.

– Думаю, тут всё ясно как день, – пожимает плечами Стёпка. – Они хотят, чтобы мы поехали в Петербург. Они устроили на нас Голодные Игры. И теперь мы на полигоне.

– Зачем??? – Серёга хватает Стёпку за плечи и встряхивает. Кажется, это первый раз, когда старший брат применяет к младшему физическую силу. Стёпка отворачивается и прикрывает глаза. – Зачем ты ввязался во всю эту фигню!? – Вместо слово фигня Серый, конечно, заворачивает кое-что покруче. Он снова встряхивает Стёпку так сильно, что очки того съезжают на кончик носа.

– Он ни во что не ввязывался! – вступаюсь я, сжав кулаки. – Это не моя теория, это не я всех вас втянул. Стёпка тут мозг! Он нашёл эту теорию. Мы должны опираться на его разум, а не трясти его! Он – наш мозг.

Сергей покосился на меня зверским взглядом, зарычал и отпустил Стёпку, схватившись за свои волосы.

– Конечно, я теперь выступаю виновником всего происходящего, – дрожащим голосом выдавливает Стёпка и поправляет очки. – Но всё равно, спасибо, Тёмка.

– Теперь, я думаю, стоит прекратить ныть и подумать о дальнейших действиях, – говорю. – Нам нужно в Питер. Как это сделать?

– Нам не нужно в Питер! – вопит Сергей! – Нам нужно домой!

– СЕРЫЙ! – Я никогда ещё не слышал, чтобы Стёпка так пронзительно кричал. – Ты что, совсем долбанутый?! Неужели ты не понимаешь, с какой силой мы столкнулись??? Или тебе до сих пор повсюду чудятся розыгрыши??? Эти люди, существа, твари, они не отпустят нас, пока мы к ним не приедем!!! Либо мы забиваем на всё и пытаемся выжить в этой реальности, где нас нет и не будет! Но только, знай, ты больше никогда не увидишь отца!!!

Серёга вдруг успокаивается, его лицо напоминает мордочку напуганного лемура. Медленно он садится на землю, упирает локти в колени и прячет лицо в ладонях.

– Послушай, – говорю я. – Ты самый старший из нас. У тебя опыта больше. Нам надо доехать до Питера, по указанному маршруту. Как это сделать? Куда дальше?

Но Серый молчит. Молчит долго, и я уже перестаю надеяться на ответ, как вдруг он обнажает бледное лицо и тоном полным безысходности произносит:

– Алгоритм тут простой. Едем на вокзал и покупаем билеты в указанных направлениях. Документы у нас есть.

– А деньги? Что с карточкой? – спрашиваю.

– Это в банкоматах Сбербанка взглянуть надо. По дороге можно сделать.

– А ты умеешь?

Серый печально усмехнулся.

– Ну тогда выход только один. Надо выдвигаться, – пожимаю плечами.

– Надо, – соглашается Стёпка и спрыгивает с бревна. – А ты, Серый, старше нас всех. Ты должен нас защищать. У тебя есть опыт и мышцы. Без тебя, я думаю, мы вряд ли доедем даже до Сызрани.

– Не надо меня уговаривать, – могильным тоном произносит Серёга и встаёт. Я огибаю парня и двигаюсь по тропинке, истоптанной мною в моей реальности. Здесь же мо подошвы касаются этой земли всего второй раз, и, надеюсь, последний.

Я ухожу вперёд, а братья Герундовы специально тормозят. Стёпка обнимает Серёгу за плечи – ему приходится нехило тянуться вверх – и вполголоса говорит что-то успокоительное.

Они – братья. У них свой способ общения, недоступный другим, даже самым близким друзьям. А был ли у меня свой способ общения с Андрюшкой?

Усердно копаюсь в памяти, предполагая, что ничего не найду.

Но как ведь бывает. В жизни мы не замечаем своих поступков, но если нагрянет беда, прошлое стелется перед тобой, как осенний ковёр охровой листвы.

Ведь я же не всегда спорил и кричал с Андрюшкой. Даже более, конфликтов было меньше, чем положительных моментов. Да, он всячески валил на меня свою вину, пытался сдать меня матери, если застукал за запрещёнными занятиями, но ведь некоторые секретные операции мы проворачивали вместе. Конечно, если мать заставала нас, то Андрей валил всю вину на меня, но сейчас это даже как-то и не злило.

Когда у него принялся криво расти зуб, когда гнойничок вылез прямо на заднице, когда он ноготь содрал, то пришёл ко мне. А я же знал, что недуги нестрашные. И я ведь ему объяснял, уговаривал, рассказывал подобные случаи из своей жизни.

А сколькому я его научил? Узнаю что-нибудь новое по биологии, и на заднем дворе ему рассказывал, когда мы в траве копались. А он слушал сначала удивлённо, а потом не верил: да хорош заливать, что у травы листья дышат!

Иногда я давал подзатыльник, а иногда даже злился. Но бывало и так, что Андрюха мне верил и слушал, будто я рассказывал ему самую интересную историю. Всё же, был у нас свой братский язык. А теперь на нём и поговорить не с кем.

Я шмыгаю носом и промаргиваю слёзы.

Я собран. Я спокоен. Я иду за тобой, Андрюшка!

На КПК охранник удивлённо косится на нас и произносит:

– Что-то я вас не помню тут. Вы точно местные?

– Мозги прочисти, – огрызается Серый.

– А документики не желаете предъявить? – хмурится военный.

– Вот обратно будем идти и предъявим. А на выход ты не имеешь права спрашивать документы, понял? – с наездом говорит Серый, и мы минуем шлагбаум.