Бихарская мозаика

Какое-то время мы еще сидели на махане, иногда включали фонари, чтобы еще раз взглянуть на животных у озера. Когда проводник решил, что встреча с тигром нам уже не грозит, мы спустились с махана и вернулись в бунгало. Оставив там фонари и одеяла, мы на специальном джипе, принадлежащем лесной охране, в течение часа колесили по джунглям. Окна джипа были затянуты густой металлической сеткой, перед бампером укреплена прочная защитная решетка, а на капоте установлены дополнительные мощные фары. Езда в обычных машинах по заповеднику ночью категорически запрещена. Тигр больше так нам и не встретился — очевидно, его насторожил шум мотора и он ушел в заросли. Мы убедились, что тигры в Национальном парке Хазарибагх все-таки есть и встреча с владыкой джунглей, как и раньше, видимо, грозит человеку смертельной опасностью.

От той ночи, проведенной в Национальном парке Хазарибагх, нас отделял почти год. Она была еще впереди, а пока мы ехали по главной дороге, и шум автомобиля накладывался на голос джунглей, напоминающий звуковую палитру большого зоопарка. Казалось, павлины переговаривались с разбуженными рассветом лесными голубями. В их диалог вклинивались крики обезьян.

Стало светать. Чистый свод неба осветила заря, медленно бледнели и гасли звезды. А над дорогой все так же загадочно сверкала неизвестная звезда. Она исчезла в тот момент, когда первые лучи восходящего солнца озарили небо, обожгли оранжевым светом деревья и далекие склоны гор.

УГОЛЬНЫЕ КАРЬЕРЫ

Все чаще встречались возвращавшиеся с ночной смены шахтеры. Они устало брели вдоль дороги. Их покрытые угольной пылью жилистые, маленькие фигурки были очень похожи друг на друга. О том, что это шахтеры, можно догадаться лишь по каскам с лампочками, загрязненным тяжелым ботинкам, которые казались такими нелепыми на их голых ногах. В этой стране люди не привыкли носить закрытую обувь. Они чувствуют себя более удобно и привычно в шлепанцах или просто босиком. Ботинки, надетые в соответствии с правилами техники безопасности, словно гири на ногах, затрудняли каждое их движение. «Рабочая» одежда слабо вписывалась в устойчивые представления об одежде горняков. Она состояла лишь из шорт и майки, которая когда-то была белой, но уже давно пропиталась углем.

Медленное шествие изнуренных ночной сменой людей действовало удручающе. А когда внимание переключилось на окрестный пейзаж и селения горняков, показалось, что мы попали в другой век, другую страну, другой мир. Здесь уже не видно зеленой травы и листвы, чистых озер и аккуратных двориков. Все было уродливо и покрыто толстым слоем угольной пыли. Как гигантские шрамы, легли карьеры, разрезая когда-то живописные горы и долины. Казалось, земля распорота и вывернута наизнанку. В этой колоссальной ране копошились крошечные человечки, отбивая от пластов уголь, который тут же другие складывали в корзинки и по цепочке передавали друг другу. Да, здесь находятся основные залежи коксующихся углей. Добыча ведется в основном открытым способом и вручную. Отсюда тяжело груженные грузовики развозят уголь на крупные металлургические заводы. В нем нуждаются и тысячи маленьких частных коксовых батарей, расположенных вдоль основных дорог штата. Они шипят и пыхтят, выбрасывая черный дым и легкие облака пара. Строили их в начале века, и коксование угля ведется старым, примитивным способом, при котором теряются ценные побочные продукты, так необходимые химической промышленности. Но современные методы доступны лишь крупным заводам, обладающим новым оборудованием и совершенной технологией. А пока едкий дым от маленьких батарей стелется над землей и, смешиваясь с утренним туманом, образует такую завесу, что сквозь нее с трудом пробиваются яркие лучи южного солнца.

Сразу же за городом дорога ведет вверх, в горы, поросшие густым лесом. Красивые пейзажи перемежаются со старыми, заброшенными карьерами. В некоторых уже образовались озера, огромные провалы давно поросли кустарником и деревьями — земля старается забыть о нанесенных ранах. На фоне серых скал иногда, как огонь, вспыхивали деревья с крупными багряными цветами, напоминающими маки. На фоне голубого неба огромные старые деревья без листьев, казалось, были объяты огнем. Эти деревья называются «пламя леса». Посаженные в ряд, они создавали полную иллюзию лесного пожара.

ДЖИ-ТИ-РОУД, ИЛИ ВЕЛИКАЯ ДОРОГА

Впереди показался указатель: «Гранд Транк Роуд», направо — Калькутта — 280 км, налево — Дели — 870 км. Машина свернула налево, и мы выехали на одну из самых древних в мире дорог, которую здесь сокращенно называют «Джи-Ти-Роуд».