Бил и целовал

С догом она беззаботно смеялась, а с ним опять затянула нудятину.

– А детей куда девать? Перенаселение тебя не пугает? – невольно улыбнулся Курица.

– Зачем бессмертным дети? – удивилась блондинка.

– Ну… Для развлечения.

– Вот именно, для развлечения! Дети – это ответственность, а не развлечение! Детей надо вообще перестать рожать… А если семья хочет ребенка, то пусть мать или отец отказываются от бессмертия в его пользу. И уступают ему квартиру.

– А измена является преступлением?

Испугавшись вопроса, не желая услышать ответ, он поцеловал ее. Она схватила его руку, прижала к ней губы.

– Я хочу, чтобы ты был моим господином. Приказывай мне!

Курица запустил пальцы в ее волосы, приблизил ее лицо, провел собой по ее губам. Смотрел, как она, закрыв глаза, вдыхает его, льнет, раскрывает губы и принимает его. Подняв глаза, она смотрела на него.

Он не выдержал ее взгляда, схватил висящий на спинке стула платок, завязал ей глаза.

– Я твоя рабыня! – простонала она.

Раздался стрекот самолетного мотора. Блондинка прекратила ласки, приподняла повязку.

– Романтический уик-энд всего за триста девяносто девять, – прочитала блондинка рекламную ленту, растянувшуюся по небу.

Курица стоял расхристанный, только что повелитель, а теперь неизвестно кто, кому делают одолжение, кого променяли на романтический уик-энд за триста девяносто девять.

– Посмотри на меня… – Курица взял ее за подбородок.

– Ой, не люблю, когда меня так держат. – Она отодвинула его руку.

Он ударил ее той же рукой. Не сильно. И схватил ее за волосы и стал забивать себя в нее. Она кривилась, кашляла, задыхалась, а он затыкал ее собой, затыкал себя ею.

– Нравится?!

Она всегда просит, чтобы нежно, ей так хочется нежности. Любит нежность, ласковые прикосновения, едва ощутимые, по внутренней стороне руки провести пальчиком, в шейку поцеловать, ушко зубками прихватить, проникнуть медленно-медленно. Теперь на ее подбородке трепались слюни.

В оконном стекле он увидел себя и ее. Не успел разглядеть, как его сменил дог. Картинка нашлепнулась на него почтовой марочкой и отправила в не пойми какую страну, из которой ему уже не выбраться. Курица позабыл о соседних балконах, о жалюзи и шторах, за которыми прячутся доброжелатели. Ее ничтожность свистела кнутом над его спиной, пришпоривала его.

– Ты ничего не умеешь!!! Мне противно!

Он оттолкнул ее. Уж не обошел ли его дог по мужской части? По технике? По нежности этой блядской?

– Все не так делаешь! Меня тошнит! У меня гланды!

– Лентяйка! Приласкала и заскучала!

– Ты сам все затеял! У меня никакого настроения!

– Что-то у тебя в последнее время часто нет настроения!

– Я ужасно старая. Уже ничего не хочу.

Ее лицо перекосилось и взбухло влагой. Она так и сидела, не отеревшись, не оправляя задранный подол.

– Если бы ты знал, как я ненавижу твою молодость! Когда у меня живот вырастет, ты станешь мне изменять. Любая шлюха скажет тебе, что беременна твоим ребенком, и ты меня бросишь. Надоели эксперименты с собственным телом! У меня карьера, фонд! Мне этот ребенок не нужен! Только ради тебя стараюсь! А ты не готов, ребенок родится, и скажешь, что тебя раздражает его крик, подгузники, и свалишь!

Отколошматить бы ее, пускай проваливает со своими слезами, и еще поджопник отвесить. Кулаки налились, любовь загудела, закрутилась, стала биться, кидаться по всему телу из угла в угол. Перебаламутила кишки, такой шейк из мозгов устроила, что он ослеп. Он мог бы на ощупь прикончить блондинку. Не спихнуть за балконный борт, а сдавить ей глотку с этими ее гландами и башкой о стенку. Исколотить суку. Вывалять. Руки к ней потянулись, но мячик, бьющийся в теле, отбросил его. Руки со скрюченными пальцами еще топорщились, но он попятился, как зомби, которого отпугнуло заклинание.

Перед очередным приездом сюда, обзаведясь уже кипой разрозненных диагнозов, результатов анализов и показаний, почти утратив надежду, блондинка угодила на прием к одной знаменитой старушке докторше. Та изучила ее пухлое, способное конкурировать по толщине с уголовным делом начинающего актуального художника досье, пожевала губами, отослала ассистентку и, сняв очки, посмотрела на блондинку внимательно:

– Муж вам доверяет?

– Вроде да, – кивнула блондинка, не понимая, куда старушенция клонит.

– Главное, чтобы муж верил, что ребенок от него, – сказала докторша, многозначительно глядя на блондинку. – У нас, женщин, ведь все от настроения зависит. Одна моя пациентка десять лет не беременела, а потом на встрече одноклассников свою первую любовь встретила и… – Докторша надела очки. – Прекрасный, здоровый мальчик. Два годика уже. И муж счастлив.

После того разговора блондинка осмотрелась и обнаружила кандидата. Американский сосед. Спортивный мужчина пятидесяти с небольшим, отец четверых детей, разведен, богат, хорош собой. И молодиться перед ним так ретиво не надо. Прекрасные гены для их с Курицей наследника. Вот только фотографировать любит, ну так все не без странностей.