Бильбо, приемыш гномов. Или детство в Синегорье (СИ)

Угу, утешение сплетников навроде Бофура! Все кости перемоют, нажрутся-напьются, в глаза поздравят, а после обсудят со смаком, как у новобрачных все будет. Ненадобно ей такого счастья! Лучше сразу огорошить всех, поставить перед фактом - они муж да жена. И не важно, что так не принято, а них будет и точка!

Тикс с улыбкой взглянула на Двалина. Такой суровый на вид, даже немного страшный, но... отчего то близкий, родной. Впервые десять циклов назад встретились, и за все время она не могла вспомнить, чтобы они говорили о чем-то долго. Он приходил в харчевню, спрашивал о еде и пиве, она приносила...и все. Вот и все их разговоры...

Правда, иногда, замечала его взгляды, да и сама (что тут таить?) бывало смотрела, подмечала...

Как ест, как пьет, как с иными говорит, держится...

Благо, что харчевня на ней. Когда гномы только пришли в Синие Горы да стали устраиваться, удобней оказалось питаться от одного костра. Несколько гномок, засучив рукава, готовили на всех. Тикс тогда еще совсем соплюшкой была, только-только две косички в одну взрослую сплела, робела под час перед мужчинами. Это потом она и скалкой, и поварешкой, без трепета могла одарить любого, а тогда... да не о том речь. Вышло так, что постепенно все стали подмечать - у нее лучше иных и каша выходит, и от похлебки от одного запаха слюнки текут, а Тикс поняла что больше всего иного любит готовить. И у костра, или у печки, дни напролет проводить ей только в радость. А как обустроились, как дома поставили, да стена вокруг поселка выросла, оказалось все привыкли к ее стряпне. Те, у кого семья была, жены, тем то печали не было. Да куда больше одиноких было, да все больше мужчин, которые разве кашу могут сами сварить. Ну не ходить же им каждый день в человечьи харчевни да трактиры? Лучше построить самим, скидываться раз в седьмицу на провизию и приставить к делу... Тикс. И экономия времени и сил, и с людьми лишней ссоры не выйдет, и еда под боком вкусная.

А Тикс к тому времени совсем одна осталась... жить было как-то надо, а замуж (звали ее, звали!) не хотелось. И харчевня выручила всех.

Пока она ребенком занималась, Двалин смотрел-смотрел на то, как она хлопочет, а потом... заснул. Так, как сидел, подперев голову кулаком. Тикс осторожно уложила засопевшего Бильбо в самую красивую колыбельку (а вообще-то принято, чтобы отец сам колыбельку сделал - надо Двалину самому... иначе не хорошо) и решительно распустила волосы, расчесала и заплела по новому. Так, как положено замужней жене. А после тихо подошла к Двалину, легонько коснулась плеча... не дернулся, не проснулся, а ведь воины все спят в полглаза. Умаялся бедный...

Устал...

Он не проснулся и после, когда она заплетала ему тоненькую косичку у левого уха. Вот только уголки губ Двалина то и дело стремились ввысь, расползаясь в широкую ухмылку.

Он тоже был согласен.

Так и сошлись эти двое, про которых за спиной шептались, что они никогда и ни с кем не пойдут по жизни...

... Время, как ветер, пролетает мимо. Летят года прочь, сменяя циклы, оставляя в памяти яркие мазки воспоминаний. И теплые вечера в маленьком домике, и тревожные ночи у колыбельки, первая улыбка чужого, запавшего в самое сердце, малыша, первая ссора с Двалином, и первое примирение, и первые, неверные шажки, ставшего на ножки малыша Бильбо...

Ох, сколько же было мгновений и радости, и счастья, и тревоги!

Ни Двалин, ни Тикс не забудут, когда Б ильбо впервые подхватил какую-то младенческую хворь. По всему тельцу, на маленьких ножках-ручках, вспухли уродливыми буграми пугающе розовые гнойнички.

- Двалин, я боюсь. Их выдавить надо и мазью смазать. У меня духу не хватает, Двалин!

- Давай его сюда, - бурчит гном, заранее готовясь к громким воплям свалившегося ему на голову "подарочка".

А Бильбо морщился, кряхтел, сопел, подымал обиженно-несчастные глазки, но не слезинки не выдал.

- Воин растет, - сказала тогда Тикс, забрав после ребенка у Двалина.

А тот лишь хмыкнул непонятно, хотя и ему пришлось по душе стойкость приемыша.

Однажды Тикс попросила ножи наточить и буквально чуть-чуть с Бильбо посидеть. Надо было ей к соседке забежать, спросить что-то больно важное. Ну, на пару минут всего Тикс оставила их одних! Вернулась от соседки радостная, незнающая, как новость Двалину сказать - подозрения-то ее подтвердились.

Не успела опустеть одна колыбелька...

Вошла в дом, и все забыла, задохнувшись от ужаса.

Двалин точил ножи и складывал их лавку рядышком. Поглощенный делом он и позабыл поглядывать Бильбо, который ползал по полу. Малыш же привлекла блестящая сталь и он, подползя к лавке, держась за нее, встал на ножки и стянул один из ножей...

А Двалин и не видел...

А Бильбо сел на попу и, как все малыши, любящие пробовать все на вкус, потянул сталь в рот...

Ведь остро, ведь больно же! А он слюнявит сталь ножа и по подбородку кровь струйкой... недоуменно хмурит бровки, смотрит на ножик, трогает ладошкой, сжимает лезвие...

- Двалин!!! - Тикс бросается к Бильбо, подхватывает на руки и орет матом на гнома.