Билет на ладью Харона

– Вот и объясни мне сам. Как ощущаешь. Ты постарайся уловить, Володя, мы сейчас вроде и рядом с домом, и в то же время дальше от него, чем полковник Степан Супрун на Луне. И мы с тобой сейчас сами себе командиры. Другие то ли будут, то ли нет.

В чем смысл твоего специального задания? Угадай. Поскольку иначе все действительно превращается в полный бред.

Вопрос в принципе был рискованный. Если на самом деле Чекменев затеял очередную свою игру и поручик был в курсе, то на что Бубнов мог рассчитывать? Однако он не ошибся.

Образования хватало, чтобы увидеть искренность молодого офицера.

– Извините, господин подполковник, а как же это вы перед началом операции господину генералу уточняющих вопросов не задали? Мне казалось, у вас все спланировано и оговорено.

Если бы так! Максим сейчас и сам недоумевал. Бывают такие состояния, когда подчиняешься логике текущего момента, вроде бы в здравом уме выполняешь команды, да не только команды, а предложения и советы, и лишь потом, когда вдруг и поздно бывает, приходишь в себя.

Некоторые так в карты имения проигрывали, стрелялись из-за совершенно никчемных женщин, прыгали из окон небоскребов, узнав неблагоприятную котировку акций.

А задумайся на десять-двадцать минут, что потеря некоторой суммы денег и даже измена любовницы никак не стоят разбрызганных по стене или асфальту мозгов. И что без денег и бабы жить можно, и подчас не хуже, а лучше.

Вот и он, увлеченный технической проблемой, беспокоясь о судьбе друга, как-то совершенно бездумно подчинился напору Чекменева.

«– Пойдешь в другое время?

– Пойду.

– Найдешь Ляхова?

– Найду.

– За командой присматривать будешь?

– Буду».

Вопросов же – «зачем?», «почему?», «как?» – поймавшись на темп, задать человеку, который формально даже не был ему начальником, Максим не удосужился.

Зато теперь времени навалом. Больше, чем вечность. Две вечности.

– Видишь, поручик, какая ерунда моментами получается. Два отличных полковника, мои друзья, бойцы и герои, то ли случайно, то ли нет попали в такую вот дырку. Во времени.

Я очень хотел их выручить. Я так подумал, что, если не сам этим всем займусь, грош мне цена, и как человеку, и как ученому. Видишь, занялся… Сижу и сам себе думаю, а не дурак ли я?

Тебе-то проще, ты человек подневольный, послали – пошел, тем более риска здесь никакого нет и не будет. Так что пробегись, как приказано. С маячком за плечами. Сдается мне, что ради этого все и затеяно. Пройти заранее намеченный не нами маршрут, выйти в условную точку и подать сигнал. Так, похоже, в твоем конверте и написано. Возможно, наши друзья залетели именно туда и там ждут…

– Уверены?

– Если бы. Так, прогнозирую… Для чего-то же генерал это придумал. Но в любом случае ты приказ получил. Я – тоже. Рассуждать – не наше дело. Начальство на много сотен рублей нас умнее. Во-вторых – жизнь наша и так сплошная неопределенность, а уж теперь тем более. По той же формуле Кантора. Так что пилите, Шура, пилите…

– Не понял, – эти слова поручика относились к последней фразе.

– А! Книжку одну вспомнил.

Делиться возникшей внезапно мыслью с поручиком не хотелось. Не оформилась она еще, да и незачем просто. Такие вещи коллегиально не решаются.

– Ты, Владимир, главное вот что… Генерал правильно написал – вести себя как в глубоком тылу врага. По возможности – ничего не трогать, из козлиного копытца не пить. Ну, это тоже сказка такая…

– Что ж я, не помню? – обиделся поручик.

В отличие от «Золотого теленка», «Гусей-лебедей» ему еще бабушка наизусть пересказывала, и почти с теми же, что нынешний подполковник, намеками.

Максим мельком позавидовал его наивности и непосредственности чувств. Лет в семнадцать взяли парня на службу и тренировали на штурмгвардейца, хорошо муштровали, через восемь лет получился из него бравый поручик, а все равно кое-что из корневой натуры осталось.

Кстати, может, именно поэтому и послал искушенный Чекменев на странное дело именно его. Неплохо бы потом, если все обойдется, поработать с парнем поплотнее. По своей линии.

– Ты думаешь, почему генерал не велел нам на базе оставаться?

– Чтобы, пользуясь возможностями «бокового времени», мы там чего-то лишнего не увидели? – предположил поручик и тут же посмотрел на Бубнова совершенно бесхитростными, доверчивыми глазами: – А вы, Максим Николаевич, на самом деле считаете, что такое время существует? Нет, честно?

Похож он стал сейчас на ребенка, который получил от чужого дяди пустой фантик, свернутый в виде настоящей конфеты, и до последнего не желает поверить, что его так жестоко обманули.

– Скорее всего, и даже – почти наверняка, – согласился Бубнов. – Здесь нам и все его ящики столов, и вычислители, и сейфы доступны.

Но главное, по-моему, другое. Он опасается, чтобы мы отсюда как-то на тамошнюю (то есть настоящую) реальность не повлияли. Черт его знает, как самое невинное вмешательство там отразиться может. Поэтому – в принципе правильно. Так что сбегайте, куда сказано, а там посмотрим. А мы тут за это время каждый метр обшарим. Если хоть один след найдем…