Билет на Марс

Тогда Юлий поволок ящик по дну, на мелкое место. Груз в воде оказался совсем не тяжелым, да и течение помогло. Зажмурив глаза, загребая воду что есть силы свободной левой рукой, Юлька поплыл. Как только дно круто пошло вверх, он встал. Вода была по грудь. Подхватив ящик за вторую планку, Юлька понес его к берегу.

Когда он, тяжело отдуваясь, еле выволок сразу потяжелевший ящик на берег, нырнул Гешка. Но он и во второй раз не сумел ухватиться за ящик далеко отнесла стремнина.

Юлька посоветовал другу, как лучше нырять, и опять метнулся в воду. Сейчас он уже рассчитал лучше, сразу схватился за планку ящика и быстро выволок его на берег. Гешка тоже вытащил груз.

И, когда Юлька поднял последний, четвертый ящик, дядя Павел подогнал лодку к берегу.

- Смотри-ка ты, какой боевой парень! А с виду и не скажешь, - удивился он, оглядывая Юльку.

Впервые посторонний человек назвал Юльку боевым парнем. И Юлька хотел ответить леснику, что, если бы на дне реки оставалось еще десять ящиков, он и эти поднял бы.

Так он подумал сгоряча, а когда присел на камень и успокоился, то почувствовал, что очень устал. Неуемный озноб охватил его, не давая свести зуб с зубом. Дядя Павел снял с себя китель и набросил Юльке на плечи. Ласково сказал:

- Согрейся! Поработать тебе пришлось крепко. Ну, потом народ спасибо скажет...

- Ловко ты ящики доставал! - искренне сказала Нюра Юльке.

Он смутился и только пожал плечами.

Дядя Павел с помощью Гешки погрузил ящики в лодку, передал шест Нюре и сурово наказал всем троим:

- Езжайте. Чтоб дурости вашей больше не было! Шутка сказать - утопить такой груз! Ну, счастливо!

"ЛЕТЕТЬ ТОЛЬКО ВТРОЕМ!"

В конце этого же дня в небольшом уральском поселке Уньча можно было наблюдать такую картину.

С верховьев реки, из-за поворота, показалась длинная, узкая долбленка. Девочка, сидевшая на корме, работая коротким отгребным веслом, постепенно подгоняла лодку к правому берегу и, как только забелели на лугу палатки геологоразведчиков, круто повернула к ним.

Прибытие лодки всполошило всех. Со стороны можно было подумать, что встречают долгожданных гостей. Рабочие, Зоя, Виктор Васильевич и сам Петр Петрович с шутками выгрузили ящики, затащили лодку на берег. Гром веселился вовсю.

Конечно, первым вопросом, которого ждал и боялся Юлька, был один: почему они запоздали.

Ребята переглянулись. В пути каждый из них думал об этом, но высказаться вслух не решался. Нюра заметила, как покраснел Юлька. Жалея его мальчишеское самолюбие, она ответила Петру Петровичу коротко и решительно:

- Я виновата. Не справилась с лодкой и на пороге Гремучем перевернула ее.

Юлий вздрогнул, словно его укололи иглой. Он облизал пересохшие губы, отстранил девочку и, встав перед Петром Петровичем, прямо глядя в его лицо, сказал:

- Неправда! Это из-за меня. Я перевернул лодку.

Все поняли, каких трудов стоило Юльке это признание.

Петр Петрович улыбнулся, положил руку на Юлькино плечо:

- Что было, то быльем поросло. Не так ли, мой друг?

- Так! - до того звонко выдохнул Юлька, что все засмеялись, а Гром залаял.

Виктор Васильевич никому не доверил распаковку ящиков. Прежде всего он поставил их в одну линию. Попросил топор и осторожно, орудуя им как ломиком, снял крышки.

Ящики внутри были разделены дощечками на клеточки. В каждой клеточке лежал кусок руды. Были куски разного оттенка: красноватые, сине-фиолетовые, серо-стальные с блестками. По борту клеточек химическим карандашом были нанесены какие-то цифры и значки, понятные одному Виктору Васильевичу.

Старик с благоговением вынимал из клеточек кусочки руды и, покачивая на ладони, торопливо, с жаром объяснял геологам:

- Вот эта проба из шурфа номер двадцать, взята на глубине десяти сажен, простите... двадцати двух метров. А вот эта из штольни "Южной"...

Затем он доложил, в каких условиях и как проходила штольня. Было ясно, что этот разговор доставлял старому штейгеру несказанное удовольствие...

Удивительно быстро растекаются новости на Уньче. Вскоре с того берега послышался протяжный, женский зов:

- Юлю-ля!

Ему вторил детский крик:

- Юль-ка-а!

"Мама", - волнуясь, подумал Юлий и оглянулся. На берегу стояло несколько уньчан. Вон и мама в светлом платье, и Васька.

Широкое Юлькино лицо осветилось такой радостью, что Петр Петрович, извинившись перед Виктором Васильевичем, весело приказал мальчикам:

- Вам, друзья, пора домой. Родители ждут. Завтра на работу к восьми. До свидания!

Гешку и Юльку не надо было упрашивать. Простившись, они через несколько минут уже переправились в Уньчу.

Юлькина мама, увидев босого, обтрепанного, похудевшего сына, загоревала:

- Как осунулся! Ну одни только косточки остались. Болезный ты мой!

Юлька застыдился ребят и горячо возразил матери:

- И вовсе я не болезный! Я временно похудел.

Пять дней пробыли в Уньче Брагин и его внучка. Все эти дни Виктор Васильевич водил геологов от одного старого шурфа к другому, от одной штольни к другой. Он был подвижен, скор в ходьбе, лазил, как горная коза. Петр Петрович, сам крепкий, как он говорил - двужильный, как-то взмолился: