Билет на Марс

Геша хотел уже обратиться к Петру Петровичу, но механик открыл боковую дверку, спустил из машины металлическую лесенку. Летчик показал на полуовальный вход:

— Прошу, милорды!

«Милорды» торопливо влезли в машину. Гром, оставшись один, оглушительно залаял.

— Можно его с нами? — попросил Гешка.

— Сколько угодно! — ответил летчик и, подняв собаку за шкуру, затолкнул Грома в вертолет.

Машина была заполнена какими-то тюками, ящиками, мешками. В фюзеляже были сделаны овальные окошечки, окантованные резиновыми прокладками Ребята сели на низкие брезентовые скамейки, устроенные вдоль бортов, и прильнули к окошечкам. И вот теперь, когда кончились все тревоги, когда надоедливая мысль: «А вдруг да не прилетит вертолет, вдруг да передумает Петр Петрович», — отошла в прошлое, друзья почувствовали себя бесконечно счастливыми и смелыми.

Юлий расхрабрился до того, что встал в проеме двери и закричал ребятам:

— Через полчаса мы будем в Верховье. Здорово, а?

Петр Петрович поднялся в машину, сбросил с плеч туго набитый рюкзак. Механик, подняв лесенку, захлопнул дверку и отрапортовал:

— К полету готов!

Моторы взвыли. Стенки кабины, металлический пол под ногами вздрогнули. Трава под вертолетом стала пригибаться к земле и засеребрилась. Моторы запели басовитее и глуше. Вдруг что-то подкатило к сердцу, охватила легкая тошнота, но тотчас же пропала. Земля стала уходить стремительно вниз. Ребята, провожавшие вертолет, оказались где-то далеко под ногами, а потом исчезли…

Атаманша

Вертолет достиг Осьвы и, круто повернув, пошел вдоль ее течения. Вскоре на правом берегу показались постройки. На крыше одного из домиков известью было написано: «112». «Это и есть кордон Верховье», — догадался Гешка. Цифра на крыше (он знал это давно) — номер лесного квартала, ориентир для летчиков.

«Уже прилетели? Как скоро!» — с огорчением подумал Юлий, когда вертолет, сделав круг над кордоном, пошел на посадку.

По-видимому, вертолет здесь был не редкостью. Его появление не вызвало на кордоне особого интереса. Пятилетняя девочка с куклой-голышкой на руках мельком взглянула на машину и побежала дальше по своим неотложным делам. В раскрытом окне появилась старуха, зевнула и скрылась…

Как только Петр Петрович и мальчики сошли на землю, летчик поднял лесенку и захлопнул дверь. Трава под машиной полегла, рубашки на мальчиках с одного боку пристали к телу, с другого затрепетали, как флаги на ветру. Вертолет улетел.

По крутой каменистой тропинке поднялись к домам. Здесь гора немного отступала, образуя небольшую террасу, на которой и расположился кордон.

Для огородов уже не оставалось места, и они были распаханы на склоне горы.

Через калитку, окованную железом, вошли на просторный двор. На крыльце самого большого дома сидела женщина и деревянной толкушкой мяла в чугуне вареный картофель.

— Здравствуйте! Товарищ Брагин здесь живет? — спросил Петр Петрович.

Женщина, не прерывая работы, крикнула в раскрытую дверь:

— Андрей! Тебя кличут!

Послышались шаги, и на крыльцо вышел широкоплечий мужчина в старой солдатской гимнастерке, у которой вместо позолоченных металлических пуговиц были пришиты коричневые, одежные. Увидев посетителей, он торопливо стряхнул с квадратной густой бороды хлебные крошки, вопросительно посмотрел на Петра Петровича.

— Простите, нам нужен Виктор Васильевич.

— Это мой отец. Он в сарае, в Уньчу собирается.

— В Уньчу? — переспросил Петр Петрович.

— Да. У него есть какие-то старые документы по геологоразведочным работам…

Гешка видел, как обрадовался Петр Петрович. А сам он непроизвольно сдернул кепку. Юлька, словно по команде, вытянулся, с восторгом глядя на мужчину в гимнастерке.

Тревоги окончились: отчет сохранился.

Мужчина прошел к сараю и негромко позвал отца.

Гешка представлял себе Брагина дряхлым. Но старик оказался крепким. Волосы его были густые, черные, с проседью. В странном, наискось, разрезе глаз, широких скулах, изогнутом подбородке было что-то знакомое. Гешка сразу вспомнил Нюру. Он даже оглянулся, разыскивая ее.

Виктор Васильевич был готов к походу. Он обулся в легкие сапоги без каблуков — бахилы. За плечами приладил пестерь — короб из бересты, похожий на ранец.

Виктор Васильевич сперва оглядел мальчишек, а потом, подав руку Петру Петровичу, сказал:

— Из Уньчи прибыли? Угадал? А я к вам собрался.

Он движением плеча сбросил лямки и опустил на землю пестерь. Ласково провел ладонью по крышке.

— Нюся мне все рассказала. Знаю я про поиски ваши. Рад помочь… Очень рад. Вот здесь, в пестере, все, что удалось сохранить мне… Отчеты, планы горных работ, зарисовки. Пройдемте в дом, там поговорим.

Добрую половину дома занимала просторная кухня-столовая с русской печью посредине. Стены в доме неоштукатуренные, бревенчатые. В простенках развешаны фотографии в рамочках, украшенных тетеревиными крыльями, раскрытыми веером. На полу, возле большого зеленого сундука, лежала медвежья шкура.