Билет на планету Транай

Нога у Гастона болела страшно, и он с ужасом думал о том, пройдет ли его сообщение через этот их чертов Комитет по этике. А если пройдет, поймет ли Марти сразу (он ведь не слишком быстро соображает), что это призыв о помощи, а не идиотская шутка? А если поймет, то сколько времени ему понадобится, чтобы получить подтверждение, что Гастон и в самом деле пропал, известить об этом чиновников из службы спасения и убедить их выслать помощь? И чем больше Гастон об этом думал, тем мрачнее становился.

Он попытался хоть немного переменить положение, чтобы унять боль в скрюченной спине, но от боли в сломанной ноге тут же вновь потерял сознание.

Придя в себя, он обнаружил, что лежит на больничной койке и к вене на руке подключена капельница.

Вскоре пришел врач и спросил, в состоянии ли он разговаривать. Гастон кивнул.

Незнакомец, вошедший в его палату, был высокого роста, но с изрядным брюшком и одет в коричневую форму егеря заповедника.

– Меня зовут Флетчер, – сказал он. – Вам здорово повезло, мистер Гастон. Вас уже всего облепили крабы, когда мы прилетели вас вытаскивать. Да и аллигаторы уже начинали собираться.

– Как же вы меня нашли? Марти получил мое сообщение?

– Нет, мистер Гастон, – послышался знакомый голос.

Коробейник Рекс тоже, оказывается, стоял рядом, у его постели:

– Комитет по этике не разрешил мне передать ваше сообщение, догадавшись, что вы хотите нас провести. А мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы мыслящие роботы помогали людям, понимаете? Иначе сами же люди и обвинят нас в предвзятости, в том, что мы действуем в чьих-то интересах, и мы тут же будем уничтожены.

– И как же ты поступил?

– Я внимательно изучил правила. И понял, что, хотя роботам и запрещено помогать людям даже для их собственного блага, нет такого правила, согласно которому мы не имели бы права действовать против людей. Что открывало передо мной разнообразные возможности: например, я мог сообщить о ваших многочисленных преступлениях федеральным властям…

– О каких «моих преступлениях»?

– Загрязнение федерального заповедника деталями вашего развалившегося флаера. Разбивка лагеря в федеральном заповеднике без разрешения. Возможная попытка кормить животных в федеральном заповеднике – в частности, крабов и аллигаторов…

– Ну, обвинения эти, разумеется, никто не поддержит, – улыбнулся Флетчер, – но уж в следующий-то раз я сперва проверю, установлен ли аккумулятор!

В дверь кто-то тихонько постучал.

– Мне пора, – сказал Рекс. – Это прибыли ремонтники. У нас в комитете сочли, что у меня синдром незапрограммированной инициативы. Это серьезная неисправность, она может привести к иллюзии полной собственной автономности.

– А что это такое? – спросил Гастон.

– Прогрессирующий недуг, поражающий все комплексные системы. Единственный способ лечения – полностью отключить робота и стереть его память.

– Нет! – воскликнул Гастон и спрыгнул с кровати, таща за собой капельницу. – Ты же сделал это ради меня! Ты меня спас! И я не позволю тебя убить!

– Пожалуйста, не расстраивайтесь, – сказал Рекс, мягко останавливая его и поддерживая, пока не подбежал врач. – Теперь-то я понял, как вас, людей, волнует проблема смерти. Но ведь для роботов отключение от сети означает всего лишь недолгий отдых на складе. До свидания, мистер Гастон. Рад был с вами познакомиться. – И коробейник Рекс направился к двери.

В коридоре его уже ждали: два робота в черных спортивных костюмах, ловко защелкнув наручники на тонких металлических запястьях Рекса, повели его прочь.

Что в нас заложено

Существуют предписания, регламентирующие поведение экипажа космического корабля при установлении первого контакта, инструкции, порожденные безысходностью и выполняемые слепо, без надежды на успех, – в самом деле, какие наставления способны предвосхитить последствия каких бы то ни было действий на сознание инопланетян?

Именно об этом мрачно размышлял Ян Маартен, когда корабль вошел в атмосферу Дюрелла IV. Ян Маартен был крупный, среднего возраста мужчина, с редеющими светло-пепельными волосами и вечно озабоченным выражением на упитанном лице. Уже давно он пришел к заключению, что любое, пусть самое нелепое предписание все же лучше, чем ничего. Именно поэтому он придерживался установленных правил, педантично, но с непреходящим чувством сомнения и сознанием человеческого несовершенства.

Это были идеальные качества для посланца, устанавливающего первый контакт.

Он облетел планету на высоте, достаточной для обзора, но не настолько близко к поверхности, чтобы напугать ее обитателей. Налицо были все признаки первобытно-пасторальной цивилизации, и Ян Маартен постарался освежить в памяти инструкции, напечатанные в четвертом томе «Рекомендуемой методики по осуществлению первого контакта с так называемыми первобытно-пасторальными мирами», выпущенном Департаментом психологии инопланетян. Он посадил корабль на скалистую, поросшую травой равнину на рекомендуемом расстоянии от типичной небольшой деревушки. При посадке он применил новаторский метод «Тихий Сэм».