Билет на планету Транай

– Это еще не все, – ехидно добавил Чедка. – Смотрите!

Он протянул им посох, подаренный Маартену. В верхней части посоха, там, где его касалась рука капитана, пробудившиеся после векового сна почки распустились в нежные розовые и белые цветы, изумительный аромат которых наполнил каюту запахом весенней свежести.

– Вот видите? – добавил Чедка. – В вас еще и это!

– А ведь дерево было мертвое! – размышлял Кросвелл. – Должно быть, сальные выделения…

Маартена передернуло.

– Значит, все резные украшения, барельефы, к которым мы прикасались… хижины… храм… Какой ужас!

– Да, – кивнул Кросвелл.

Маартен зажмурил глаза и попытался представить, как мертвая, иссохшая древесина превращается в буйно цветущий куст.

– Надеюсь, они правильно поймут, – убеждая сам себя, заговорил он. – Это прекрасный мирный символ. Может быть, хоть это им понравится… Хотя бы одно из того, что в нас заложено.

Девушки и Ньюджент Миллер

Ньюджент Миллер склонился над землей и изучил отпечатки, аккуратно разгребая перочинным ножом листья и веточки.

Свежие, стопа небольшая. Неужели женская?

Разглядывая следы, Миллер буквально видел, как из них вырастает женщина. Он с нездоровой живостью представил высокий подъем ступней, узкие лодыжки и стройные золотистые голени. Возведя воображенную красавицу на умозрительный пьедестал, Миллер восхитился грациозным изгибом ее спины и явственно различил…

– Довольно, – сказал он себе.

У него нет ничего, кроме следов. Надежда опасна, желание грозит катастрофой.

Миллер был долговяз и тощ; на его лице застыла печальная мина. Дочерна загорелый, он носил голубую рубашку с коротким рукавом, брюки цвета хаки и кроссовки. На спине висел рюкзак, рука сжимала счетчик Гейгера. Он не расставался с очками в роговой оправе. Левая дужка сломалась и была скреплена веточкой и веревочкой, а носовая усилена проволокой. Эти очки были главным сокровищем Ньюджента. Он страдал сильнейшей близорукостью. Если стекло разобьется, замены ему не найти. Иногда Миллеру снился кошмар, в котором очки сваливались с носа, а он порывался поймать, но промахивался, и они, кувыркаясь, летели с горной кручи.

Он насадил очки поплотнее, прошел несколько ярдов и снова нагнулся. Удалось различить и другие следы; здесь прошло не меньше двух пар ног. И прошли недавно, судя по состоянию почвы.

Миллер спохватился, что дрожит от волнения. Он присел на корточки над следами и напомнил себе, что не вправе надеяться. Люди, которые тут побывали, наверняка уже мертвы.

И все-таки надо убедиться. Ньюджент выпрямился и пошел по следам. Они вели через выгоревшее поле на окраину леса. Он остановился и прислушался.

Стояло безмятежное сентябрьское утро. Солнечный свет заливал заброшенные нивы и отражался от белых, как голые кости, ветвей. Тишину нарушали только усталые вздохи ветра и фоновое пощелкивание прибора.

«Нормальный уровень, – сказал себе Миллер. – Кто бы здесь ни прошел, у него был счетчик».

Но устройством могли пользоваться неправильно. Сегодня ничего не стоит нахвататься рентгенов и умереть от лучевой болезни. Надежда – непозволительная роскошь. Миллер оставался здоров исключительно благодаря тому, что не надеялся, не мечтал и не вожделел.

«Если они мертвы, – решил он, – я устрою им достойные похороны».

Эта мысль отогнала подлых демонов желания и надежды.

В подлеске след потерялся. Миллер хотел было пойти дальше напрямик, но счетчик бешено затрещал. Тогда Ньюджент сделал крюк, держа прибор перед собой, обогнул горячий участок, свернул опять и двинулся параллельно следу. Он старательно считал шаги. Не хотелось забрести в радиоактивный карман, не имея четкого представления о выходе. Месяца три назад такое случилось, и, пока Миллер выбирался, у счетчика почти сели батарейки. Теперь в рюкзаке лежат запасные, но лучше зря не рисковать.

Ярдов через двадцать Миллер свернул и, всматриваясь в землю, двинулся наперерез воображаемой тропке.

Ему повезло. Он вновь обнаружил следы, а рядом – клочок ткани на ежевичном кусте. Миллер сорвал его и сунул в карман. Следы казались очень свежими. Допустима ли хотя бы слабейшая надежда?

Нет, рановато. Миллер вспомнил, что случилось меньше полугода назад. Он взобрался на небольшой холм из песчаника, чтобы обыскать находившееся наверху складское помещение, а на закате спустился с обрыва и обнаружил труп. За плечами у него были винтовка и автомат, а карманы набиты гранатами. Они не защитили от коварнейшего врага. Несколько часов назад мужчина покончил с собой, и револьвер, который сжимала мертвая рука, был еще теплым.

Очевидно, он шел по следам Миллера до обрыва. Возможно, его убила радиация – грудь и руки были покрыты страшными ожогами. Возможно, он упал духом, когда на каменной осыпи исчезли следы. Какой бы ни была причина, этот несчастный вышиб себе мозги. Его прикончила надежда.

Миллер похоронил самоубийцу. Потом целый день он размышлял об оружии. Соблазн забрать его был велик, оно могло крепко пригодиться среди руин погибшего мира.