Билет в один конец

[Личный дневник Бруно Тиллера, запись от 1.07.2048, переписано с бумажной копии]

Должно быть, вот каково оно – чувствовать себя господом богом. Полностью повелевать всем. Я говорю, что нужно сделать, и люди просто это делают. Это какое-то безумие. Теперь они уже больше не люди: они пешки на шахматной доске. И не имеет никакого значения, что они хотят, о чем думают. Я их передвигаю, и они передвигаются. У них нет никакого выбора. Они не могут передвинуться обратно. Не могут самостоятельно принимать решения: как я захочу с ними поступить, так они и сделают.

И особую изюминку добавляет то, что мой противник даже не догадывается о том, что с ним ведут игру. Он слеп. Он не видит свои фигуры, мои фигуры, не видит их расстановку. Он просто недоумевает, почему терпит поражение. И если я решу, что в моих стратегических интересах кем-либо пожертвовать, он не сможет ничего предпринять. Я сброшу ненужную фигуру с доски – и всё.

Вот это настоящая власть, и разве я ее не заслужил? После всего того, что сделал для «Ксеносистем»? Сожалею я об одном – и только об одном: о том, что не могу поделиться этим с Полом. Он был мне все равно что отцом. Нет, неправильно. Он был моим отцом, моим настоящим отцом, которому я стремился подражать, которого хотел защитить и порадовать. Я не хочу даже думать о том неудачнике, который был доволен тем, что дала ему жизнь. Если бы я следовал его советам, я бы до сих пор подстригал газоны. Работал на других людей. А так люди работают на меня – живут и умирают для меня.

Придет день, и эта компания станет моей. И он придет скоро. Отец, ты можешь себе это представить? Думаю, не можешь.

* * *

Ждать пришлось долго. Фрэнк проваливался в дрему и снова пробуждался, и каждый раз, проснувшись, он недоумевал, как мог заснуть. Он приклеился к полу. Кровь впиталась в ткань комбинезона и засохла. Он окоченел, замерз, ему было неудобно, а Брэк все не приходил.

Пару раз Фрэнку приходила в голову мысль пересмотреть свой план, встать и перейти к активным действиям. Однако в том, чтобы строить из себя мертвого, заключалось единственное его преимущество: и отбрасывать его из-за собственной нетерпеливости было глупо. Поэтому Фрэнк оставался там, где он был, полностью неподвижный, насколько это было возможно, прислушиваясь к характерному скрипу половых панелей.

Наконец он его услышал. И это были не робкие шаги перепуганного подростка. Эти шаги были уверенные, спокойные. Фрэнк сделал несколько глубоких вдохов и медленно выпустил воздух. Дальше только неглубокие, едва заметные вдохи и выдохи.

– Ну вы только взгляните на это!

Шаги остановились.

– Что, ребята, развлеклись от души?

Тишина.

– Вообще-то, вы могли бы умереть и почище, это точно. Нагрузили меня работой, мать вашу! Следовало бы вас оживить, чтобы вы сами прибрали за собой.

Тишина.

– Вот только этого ведь не случится, правда? Мертвее мертвых. Похоже, я единственный захватил пистолет в драку на ножах, так что, судя по всему, я победил. Правильно?

Тишина была нарушена звуком мясистого удара ногой по телу Зеро.

– Парень, я задал тебе вопрос! Я прав?

Удары ногой продолжались. Зеро по-прежнему не отвечал на вопросы.

– Глупая это затея – поручать уголовникам работу для настоящих мужчин. Разве не так, Фрэнк?

Если Брэк примется за него, он не сможет продолжать обман. Но, вероятно, Брэка остановило нежелание разнести кровавые следы по всей базе.