Билль о правах

Парадокс заключается в следующем. Для того чтобы две последние мелкие кражи превратились в тяжкое преступление, предыдущее преступление должно было классифицироваться как имущественное, т. е. принадлежать к той же категории, что и первые три. Кража со взломом, естественно, является преступлением, направленным против чужого имущества, а не личности. Если бы первыми преступлениями были убийство или изнасилование, то за последние две кражи Андрейд получил бы максимум один год тюремного заключения, но, к великому сожалению Андрейда, все преступления были направлены против имущественных интересов других лиц или компаний. Когда Андрейд был осужден на пожизненное тюремное заключение в 1996 году, ему было 37 лет. На досрочное освобождение он может претендовать в 2046 году в возрасте 87 лет.

В результате апелляций дело попало на рассмотрение в Верховный суд США, и с минимальным перевесом голосов (5: 4) Суд постановил, что пожизненное тюремное заключение с правом на досрочное освобождение через 50 лет не является жестоким и необычным наказанием и, следовательно, не нарушает Восьмую поправку. За большинство решение писала судья Сандра Дэй О’Коннор.

Еще за 20 лет до дела Андрейда Верховный суд в деле «Солем против Хелма» / Solem v. Helm, 463 U.S. 277 (1983) сформулировал тест из трех частей для определения непропорциональных (а следовательно, жестоких и необычных) наказаний. Согласно этому тесту, суд должен: 1) сравнить тяжесть преступления и суровость наказания; 2) проанализировать наказания за другие преступления в том же самом штате; 3) проанализировать наказания за те же самые преступления в других штатах.

Верховный суд не раз подтверждал эту формулу в последующих решениях, поэтому крайне удивительно, что судья О’Коннор этот тест вообще не упомянула в своем решении, хотя именно он и должен был определить, нарушало ли наказание, определенное Андрейду, Восьмую поправку. И это при том, что дела Андрейда и Хелма изобилуют совпадениями и аналогиями. Обоим было примерно 35–37 лет, когда они были приговорены к пожизненному заключению, оба совершили первые преступления примерно за 15 лет до решающего преступления и у обоих первыми преступлениями были ограбления домов без какого бы то ни было насилия. Оба были приговорены к пожизненному заключению за мелкие имущественные преступления – Хелм за то, что выписал чек на сумму $ 100, хотя банковского счета, связанного с этим чеком, не существовало, а Андрейд – за кражу видеопленок на $ 153.

Тем не менее судья О’Коннор разницу между этими делами нашла, и заключалась эта разница в том, что Андрейд мог подать петицию о досрочном освобождении через 50 лет, в то время, как у Хелма такой возможности не было вообще. Судья также нашла сходство между делом Андрейда и делом «Раммел против “Эстелль”» / Rummel v. Estelle, 445 U.S. 263 (1980), в котором Уильям Джеймс Раммел был приговорен к пожизненному заключению за три кражи на общую сумму в $ 230, совершенные за 15-летний период. В том деле Верховный суд признал право штата Техас бороться с рецидивистами, неспособными вести законопослушный образ жизни, самыми суровыми методами. В деле Раммела Верховный суд также отметил, что штат Техас поощряет хорошее поведение заключенного, что дает Раммелу возможность подать петицию о досрочном освобождении через 12 лет. А раз он не обречен провести остаток своей жизни в тюрьме, то и определенное ему наказание не является жестоким или необычным.

Итак, согласно анализу судьи О’Коннор, раз заключенный рано или поздно может досрочно выйти из тюрьмы, то пожизненное тюремное заключение с правом досрочного освобождения (когда бы такое освобождение ни произошло) не является неконституционным. Продолжая этот анализ ad absurdum, все, что нужно сделать штату, чтобы исключить аннулирование его приговора к пожизненному тюремному заключению вышестоящим судом, это предоставить заключенному право подать петицию о досрочном освобождении хоть через 100 лет – такая возможность должна вполне удовлетворить судью О’Коннор и других четверых судей, которые с ней согласились.