Билли «Блокада»

— Ты, должно быть, Билли Блейкли, — сказал я, пожимая ему руку, — Рад познакомиться.

— Рад познакомиться тоже — ответил он, — Я привёз свою амуницию, но она довольно потрёпанная.

— Ну, я думаю, мы что-нибудь тебе подберём, приятель — сказал я, отпуская его руку. Третья фаланга его указательного пальца была обмотана пластырем.

— Порезался, когда брился? — спросил я, указывая на пластырь.

— Ага, порезался, когда брился, — отвечает он, и я не мог понять, то ли он таким образом показывает, что оценил мою остроту, то ли так боялся облажаться, что соглашался со всем, что ему говорили. Позднее я узнал, что обе версии неверны: у него просто была привычка эхом повторять сказанное ему. Я попривык к этому и вроде даже полюбил.

— Вы менеджер? — спросил он, — Мистер ДиПунно?

— Нет, — сказал я, — Я тренер третьей базы Джордж Грантем, для тебя Грэнни. Кроме того, я ведаю униформой и оборудованием. Это было правдой — я совмещал две эти должности. Говорю же, масштабы тогда были куда меньше, — Не волнуйся, я тебя экипирую во всё новое.

— Во всё новое, — говорит он, — Кроме перчатки. Я должен оставить старую перчатку Билли. Малыш Билли и я — мы через многое прошли.

— Ну будь по-твоему.

И мы вошли на стадион, которые спортивные журналисты тех дней называли Старое Болото.

Я сомневался, стоит ли давать ему номер 19, номер бедняги Фарадея, но форма подошла ему идеально, так что я сделал это. Пока он переодевался, я спросил:

— Ты не устал? Ты, должно быть, гнал сюда без остановок. Тебе не прислали денег на авиабилет?

— Я не устал, — ответил он, — Они, может быть, прислали мне денег на авиабилет, но я их не видел. Мы могли бы пойти посмотреть на поле?

Я ответил, что да, могли, и мы пошли через коридорчик, ведущий к даг-ауту. Он пошёл к «дому» по внешней стороне линии фаул, на его спине в свете утреннего солнца красовался синий номер 19 (не было ещё и восьми утра, и обслуживающий персонал стадиона только начинал свой долгий рабочий день).

Хотел бы я поведать вам, что я чувствовал, глядя на него, идущего по полю, но слова — это ваша стихия, мистер Кинг, а не моя. Скажу лишь, что со спины его было не отличить от Фарадея, правда, он был на десять лет моложе. Трудно определить возраст мужчины со спины, но вот по походке иногда можно. Вдобавок, он был худощав, а это хорошо лишь для шорт-стопа или второго бейсмена, но не для кэтчера. Кэтчер должен быть вроде Джонни Гудкайнда, крепко сбитый, как пожарный гидрант, а этот, казалось, сломает все свои рёбра в первом же столкновении.

Впрочем, он был покрепче Френка Фарадея: зад шире, бёдра массивнее. Выше пояса он был худой, но глядя на нижнюю половину его торса, можно было догадаться, кто он такой: крестьянский сын из Айовы, приехавший взглянуть на красоты Ньюарка. Он подошёл к «дому» и взглянул на центр поля. У него были тёмные волосы, и одна прядь упала ему на лоб. Он откинул её и продолжал стоять, впитывая в себя всё, что видел — молчащие пустые трибуны, где днём будет сидеть более пятидесяти тысяч человек, развевающиеся на лёгком утреннем ветру флаги, стойки по краям линии фаул, свежевыкрашенные в яркий синий цвет, рабочие, начинающие поливку поля. Знатное было зрелище, и я мог вообразить, что творилось в голове у этого мальчишки, который всего неделю назад доил коров и ждал середины мая, когда «Коматозники» начнут свой сезон.

Я решил, что в его голове, наконец, сложилась цельная картина того, что его ждёт, и, когда он повернётся ко мне, я увижу в его глазах панику. Того и гляди, придётся связать его в раздевалке, чтобы он не прыгнул в свой старый грузовик и не дал газу домой, в землю обетованную.

Но когда он посмотрел на меня, паники в его глазах не было. И страха не было, не было даже нервозности, свойственной, на мой взгляд всем игрокам в День Открытия. Нет, он выглядел абсолютно спокойным, стоя за «домом» в своих «ливайсах» и лёгкой поплиновой куртке.

— Да, — говорит он головом человека, подтверждающего то, в чём был уверен с самого начала, — Билли сможет отбивать здесь.

— Тем лучше для него, — отвечаю я. Ничего другого в голову не пришло.

— Лучше, — повторяет он. А затем — клянусь — он сказал, — Как по-вашему, тем парням требуется помощь с поливкой?

Я рассмеялся. В нём было нечто странное, непонятное, заставляющее людей нервничать, но в то же время, притягивающее к нему. Что-то хорошее, что вызывало симпатию, несмотря на чувство, что у этого парня не всё в порядке с головой. Джо это почувствовал сразу, а следом за ним и другие игроки и это не помешало им полюбить его. Не знаю, как описать… словно в его ответе вы слышали эхо собственных мыслей.

— Билли, — сказал я, — Уход за стадионом — не твоя работа. Работа Билли на сегодня — надеть форму и ловить мячи Дэнни Дузена.

— Дэнни Ду.