Билли Саммерс

— Кодекс чести, все дела.

— Ага. — Кажется, Кен Хофф насмотрелся боевиков. И часть их, несомненно, была из категории «последнее дело». Скорей бы уже переходил к сути. Здесь жарко, даже под тентом. Жарко и влажно. Птичий климат, думает Билли, но, наверное, птицам здесь тоже не очень.

— Я для вас подготовил отличный угловой офис на пятом этаже, — говорит Хофф. — Три комнаты: кабинет, приемная, мини-кухня. Мини-кухня, каково, а? В общем, долго можно в засаде просидеть. Тепло, светло — сиди не хочу. Я пальцем окна показывать не буду, но вы ведь умеете считать до пяти?

Ага, думает Билли, а еще я умею одновременно шагать и жевать жвачку.

Здание прямоугольное — обыкновенная коробка из стекла и бетона, — поэтому на пятом этаже есть два угловых офиса, но нетрудно догадаться, какой именно ему приготовил Хофф: тот, что слева. Из окна по диагонали видно Корт-стрит, улицу длиной всего в два квартала, на которой находится внушительное здание окружного суда из серого гранита: диагональ упирается прямо в его ступени (по ней полетит пуля, если Билли примет заказ). Ступени, которых не меньше двадцати, ведут на просторную площадку со статуей богини правосудия посередине: глаза завязаны, в руках весы. Среди множества фактов, о которых Билли никогда не расскажет Кену Хоффу, есть, например, такой: богиня правосудия — это богиня Юстиция, придуманная, по сути, императором Августом.

Билли вновь поднимает взгляд на угловой офис пятого этажа и мысленно проводит диагональ. Навскидку здесь — от окна до ступеней перед зданием суда — ярдов пятьсот. Такой выстрел он сможет произвести даже при сильном ветре. Разумеется, если инструмент будет подходящий.

— Что вы для меня приготовили, мистер Хофф?

— А? — На мгновение Хофф включает собственное «тупое я».

Билли поясняет вопрос жестом: сгибает указательный палец правой руки. Это могло бы означать «иди сюда», но в данном случае смысл другой.

— Ах да! Конечно! Вы же просили. — Он оглядывается по сторонам, никого не замечает, но добавляет уже тише: — «Ремингтон-семьсот».

— «Эм-двадцать четыре». — Это ее армейский индекс.

— «Эм»?.. — Хофф лезет в задний карман брюк, достает бумажник и роется в нем. Находит клочок бумаги и смотрит на него. — «Эм-двадцать четыре», точно.

Он уже хочет спрятать записку обратно в бумажник, но Билли протягивает руку.

Хофф отдает листок, и Билли прячет его в свой карман. Позже — еще до встречи с Ником — он смоет его в унитаз гостиничного номера. Записывать ничего нельзя. Как бы этот Хофф не натворил дел.

— Оптика?

— Э-э?

— Прицел какой?

Хофф краснеет.

— Какой вы просили.

— Он у вас тоже записан?

— На той же бумажке.

— Хорошо.

— Э-э… инструмент лежит в…

— Мне это знать ни к чему. Я еще даже не решил, берусь за дело или нет. — Вообще-то Билли решил. — Здание охраняется?

— Ну да. Конечно.

Очередной вопрос «тупого я».

— Если я соглашусь, то инструмент поднимать на пятый этаж буду сам. Договорились, мистер Хофф?

— Не вопрос. — Хофф, пожалуй, даже рад.

— Ну, тогда мы с вами закончили. — Билли встает и протягивает руку. — Рад знакомству. — На самом деле нет. Билли не знает, можно ли доверять этому человеку. Да еще эта дурацкая облезлая бороденка. Какой женщине приятно целовать губы, окруженные рыжей щетиной?

Хофф жмет ему руку.

— Я тоже рад. Мне сейчас туго приходится. Читали когда-нибудь «Путь героя»?

Билли читал, но мотает головой.

— Почитайте, советую. Всякие там литературные изыски я пролистал, перешел сразу к сути. Глупости не для меня, я предпочитаю самую мякоть. В общем, не помню, как зовут автора, но он говорит, что любой герой сперва проходит ряд испытаний — и только тогда становится героем. Вот я как раз на этом этапе.

А испытания — это, выходит, подогнать киллеру винтовку и предоставить ему удобную огневую позицию, думает Билли. Вряд ли Джозеф Кэмпбелл отнес бы эти поступки к разряду геройских.

— Что ж, надеюсь, у вас все получится.

2

Рано или поздно Билли, наверное, предоставят машину, но сейчас он плохо знает город и только рад, что из гостиницы до жилища Ника, за которым тот «присматривает», его подбросит Пол Логан. Примерно таким Билли и представлял себе этот дворец: колоссальных размеров безобразина на двух акрах газона. Поли касается устройства на солнцезащитном козырьке, ворота открываются, и они въезжают на территорию усадьбы. Во дворе в самом деле есть фонтан с писающим мальчиком и еще парой скульптур (римский легионер, дева с обнаженной грудью), подсвеченных снизу скрытыми прожекторами. Уже темнеет, и сам особняк тоже освещен снаружи — видимо, чтобы подчеркнуть убогое излишество. По мнению Билли, он напоминает внебрачное дитя супермаркета и мегацеркви. Не дом, а архитектурный эквивалент красных брюк для гольфа.