Бинарная плащаница

Отпил еще, чувствуя легкий шум в голове. А затем заметил клиента, в одиночестве сидящего в самой дальней и темной кабинке. Мужчина средних лет навалился на столик всем весом, почти лег. Отодвинув стакан с недопитым пивом, он уставился на свечу, горевшую на стене его кабинета, что-то бормоча под нос.

– Нашел, – прошептал Невроз, надеясь, что Циркулярка не заметила. – Начинаю.

– Удачи, – ответил ему Хуго.

Дэниэль приблизился к столику, за которым сидел одинокий ломщик. Татуировки на его голове выглядели грубыми и нарочито самодельными. Не заметив нависшего над столом гостя, тот продолжал разговаривать сам с собой.

– Я присяду? – осторожно поинтересовался – Жицкий.

– Братушка, какие вопросы? – Юрий Гончаров по прозвищу Керамика поднял на машиниста замутненный взгляд. Смотрел вроде бы в лицо, но при этом казалось, что ровнехонько сквозь собеседника. – Конечно, падай, места хватает.

Говорил Керамика по-русски, и для общения с клиентом Неврозу даже не требовался переводчик в «балалайке» – в свое время поляк выучил этот язык. А вот речь стареющего ломщика казалась замедленной, тягучей, необъяснимо странной.

– Угостить тебя? – спросил Даниэль, усаживаясь напротив и ловя на себе странные взгляды из-за стойки. – Еще пивка?

– Это можно. – Юрий оживился, словно забыв, что сбоку стоит недопитая кружка. – Это мы завсегда.

– Невроз, – представился «горностай», устраиваясь поудобнее и протягивая ладонь.

– Керамика, – озвучил и без того известную информацию русский, но на рукопожатие не ответил.

Только сейчас стало заметно, что на левой кисти у него не хватает указательного и безымянного пальцев, а глаза бегают из стороны в сторону. Странно бегают, слезливо, выдавая живущую в голове беду…

По жесту Невроза к столу подошла Циркулярка. Приняла заказ и купюру, наклонившись в сторону поляка так, что едва не провела по щеке крупной качающейся грудью. Жарко дохнула чуть различимым оттенком синтетического тетрогидроканнабинола.

– Аккуратнее с ним, парень, – шепотом предупредила она, красноречиво закатывая глаза. – Старина Керамика совсем плох стал… Если его искал, многого не жди…

И мимолетным движением начертила на столешнице короткую черточку – минус.

– Чего это ты городишь? – нахмурился русский. То ли расслышал, то ли просто был недоволен вмешательством барменши в разговор. – Опять мою фотографию нашла? Выброси немедля, пчелы ждать не будут.

Сначала Невроз не совсем уловил, о чем говорит ломщик. Но заготовленный на всякий случай переводчик дословно воспроизвел сказанное, и Даниэль убедился, что дело в странности фонетического конструкта.

– Открыть тебе тайну, братушка? – тоном заговорщика поинтересовался Керамика, как только женщина отошла.

Сердце Невроза совершило кульбит. Он кивнул, наклоняясь вперед, и опешил, не ожидая услышать продолжение:

– Этот мир значительно сложнее, чем когда голуби начинают волноваться. Волнениям нет образования, это всего лишь перманентный энергетический поток. Думаешь, он связан с таяньем снегов? Вот тут ты и ошибаешься…

Закончив, Юрий многозначительно покачал головой, словно предлагая разделить триумф открытия. Жицкий побледнел. Слухи о помешательстве русского ломщика не только соответствовали действительности, но и безнадежно устарели. Керамика, судя по всему, просто свихнулся. Окончательно и бесповоротно.

– Значит… – Невроз прочистил горло, начисто забыв все, с чего собирался начать беседу с клиентом. Его охватил страх. – Значит, ты и есть тот самый Керамика, что работал с Сорок Два?..

– Сорок Два? Блаженный Пророк… – Беспалый зло усмехнулся, вдруг даря надежду на обстоятельную беседу. И тут же срезал ее росток на корню, припечатав собеседника таинственным: – Единичные окна позволяют, множественность материнства сводит все на нет. Видишь? Это пример отстранения от космоса и его угольков, братушка.

Циркулярка принесла пиво, повторив выразительный взгляд предупреждения, но Даниэль даже не посмотрел на барменшу. В его ухе ожил передатчик, нашептывая голосом Энквиста.

– Так, Даниэль… Похоже, у клиента шизофазия, причем определенно не алкогольная… – Помехи забивали половину слов командира, но общий смысл угадать позволяли. – Продолжай беседу, задавай вопросы. Попытайся ухватиться за поток его сознания и вывести на нужные темы…

Глотнув «Дефрагментации», «горностай» наблюдал, как русский задумчиво изучает вторую кружку пива, будто не зная, что с ней делать. Почти врожденные социопатия и лютая боязнь общения, казавшиеся Неврозу страшными препятствиями для его полноценной жизни, теперь представлялись сущими пустяками, как насморк или мозоль на ноге.

– Юрий? – позвал он, заметив в глазах Керамики робкий огонек понимания. – Я искал тебя, чтобы поговорить. Долго искал. Мы ведь можем поговорить?

– А ты не так прост, как кажешься, да, братушка? – оскалился тот, бесстыдно обнажая провалы отсутствующих зубов. – Давно мы с Сорок Два работали, очень давно. Лет двадцать тому. Может, больше…