Бинго

Собака воет не из жалости или боли, а от восторга. Вона как. Ну-ну. Прицеливаюсь, безразлично плюю в пса, и отворачиваюсь. Наблюдать за тем, как тело дожирают гиены, вовсе не хочется. Просто лень. Хотя, при жизни, такое зрелище наверняка бы вызвало отвращение. Хорошо, что я еще помню, какие чувства надо испытывать в тех или иных ситуациях. А что будет дальше?..

Мне снова посещает мысль, что надо идти дальше. Я иду. Или плыву – черт его разберет. Солнце с усталым кряхтением заваливается за восточный горизонт, а я понимаю, что заблудилась. Я совершенно не знаю местности, над которой оказалась. Поле, вонючие деревья (их запах можно сравнить с тлеющими кустами томатов), какая-то убогая кисло-зеленая речушка, вонь которой я и передать-то не могу, и небольшой серый домишко.

Дом меня заинтриговал. Ну вот прямо как-то совсем не пусто заинтриговал. Мне это чувство нравится. Наверняка, это чувство появилось потому, что исходные точки отсчета появились в моей нынешней жизни, а не тянулись из жизни.

Все дома, над которыми я проплывала сегодня, были синими. Или фиолетовыми. Хотя при жизни я не помнила ни одного одинакового дома! Это первый серый дом, который я увидела после смерти. Может быть поэтому я так заинтересована? Во всяком случае, в первое свое настоящее чувство я решаю поверить.

Подкрадываюсь к домику, осторожно стучу. Звука нет. Кричу. Звука по-прежнему нет. Я думаю, что в доме было бы намного уютнее провести ночь, чем на улице, хотя бояться, мне, конечно же, нечего. Ну и распирает мое пустое нутро необыкновенно живым чувством интереса.

В таком случае, входи по доброй воле.

Я не знаю, откуда взялись в моей голове эти слова, но я вхожу. Дверь вовсе дверью не была, словно фантом – пропустила сквозь себя, но представила это все так, как будто так и должно быть. Я радуюсь за нее – в такое тяжелое время дверь пытается казаться современной. Модной.

В доме пусто. Я отлично знаю, что ни к чему прикоснутся не могу. Поэтому спокойно «беру» в руки все, что хочу, «трогаю» все, что хочу, «сижу» там, где хочу и «кусаю» то, что хочу.

Через некоторое время мне становится скушно. Именно «скушно», потому что «скучно» бывает живым, а я мертвянка. Набравшись храбрости, я снова выхожу на улицу и вижу человека, приближающегося к дому. Мужика.

Слов нет, настоящий самец. Красив, силен, сексуален. В тулупе, шапке на бровях, щетина. Определенно, мой типаж. Вот только женского возбуждения я не чувствую. Мужчина входит в дом, я следом; откуда ни возьмись, выбегает собака, прыгает на колени мужику и облизывает лицо. Мужчина треплет ее по морде, гладит мокрый нос и говорит, что сейчас ее накормит. Собака радуется. Это небольшой черно-серый пес, едва ли в холке выше моего колена. На морде блаженное выражение, совсем как у прицерковной дурочки.

Он моет руки и садится за стол. Лениво бурлит каша в кастрюле, вот только запаха нет никакого. Он откидывает псу в миску темно-красную жижу и снова треплет по морде. Пес с жадностью накидывается на еду.  Когда они насытились, мужчина стал запираться. Я отметила, что есть запасной план, куда бежать. Ровно в двенадцать часов мужчина замирает на кровати с ружьем в руках. Пес забирается под кровать.

– Не бойся, Бинго, нас сегодня не сожрут. Сегодня ночью сожрали Вику. Вполне возможно, сегодня ОНИ вообще не выйдут на охоту.

Пес волнуется. Мужчина пугается не на шутку, и начинает быстро укреплять ставни. Пододвигает оба шкафа и обе тумбы к окнам и дверям. Открывает крышку погреба и спускает туда собаку. Пес с удовольствием туда забирается, а мужчина за ним. Я тоже лечу – интересно, как там у них – уютно?

Уютно. Помещение не более пяти квадратов. Пять лампочек на потолке. Стены обшиты коврами. Большая кровать, небольшая тумбочка с едой. Мужчина закрывает люк и привязывает к ручке груз, не забывает задвинуть все четыре щеколды.

– Мы спрятаны, Бинго, боятся нечего! – Говорит он.

Пес лижет ему руку.

Я ложусь на кровать, пес рядом, немного водит носиком около меня.

– Что, Бинго, там мертвяк? Женщина? Вика?

Пес слабо тявкает.

Я удивляюсь. Пусто как-то удивляюсь, но все же. Даже несуществующие брови поднимаю.

– И ты тоже никому не расскажешь, как ОНИ выглядят? – Спрашивает мужчина, уставившись куда-то позади меня. – Чего хотят и как от НИХ избавиться? Тоже решила, что твоя жизнь кончилась и ты никому не нужна? И твои слова тоже никому? Зря так думаешь. Ты не первая, кто приходит в этот дом. Все почему-то проходят сквозь него. И меня, как правило, ОНИ не трогают. Я не знаю, почему, но это так. Мы с Бинго уже стали различать, когда мертвяки к нам приходят. И тебя, соответственно, тоже ждали. Думаю, ты сгораешь от нетерпения понять – что случилось и что будет дальше!

Да, я чувствую пустое неудовлетворение от незнания, что будет дальше. И, пожалуй, хочу узнать. Потрепала пса за ухо.