Биоэтика

Столь же недопустимо любое прямое соучастие, даже если оно является только материальным (а не интенциональным): это происходит тогда, когда это соучастие выражается в деятельности, которая не имеет иной цели, кроме подготовки к аборту или оказанию помощи во время произведения его (в чем участвуют помощники хирурга, ассистенты врача, гинеколога, присутствующие при аборте, анестезиологи, сотрудники, готовящие инструменты и т. п.).

Другие формы материального соучастия, непосредственно не связанные с произведением аборта, в принципе тоже являются недопустимыми, и по отношению к ним можно заявить свой отказ, если тот, кто делает это, сознает, что его участие, не содержащее ничего дурного само по себе, может быть употреблено во зло, или если не имеется весомых оснований, которые требуют этого участия или рекомендуют его. [298] Обязательность отказа становится ясной, когда цель аборта написана в направлении.

«Скрытые» формы аборта

В научном и социальном плане все более отчетливым становится феномен, вызывающий заметное беспокойство и коренящийся в употреблении нечеткой и обманчивой терминологии. Речь идет о тенденции замаскировать слово «аборт» под другими названиями, дабы оно меньше бросалось в глаза.

«С целью облегчения распространения аборта, — отмечает Иоанн Павел II в n. 13 энциклики «Evangelium Vitae», — были вложены и продолжают вкладываться огромные суммы, предназначенные на разработку фармацевтических препаратов, которые делают возможным убийство плода в материнском чреве без необходимости прибегать к помощи врача. И научные исследования в этой области, которые, кажется, направлены почти исключительно на получение все более простых и эффективных препаратов против жизни, в то же время стремятся вырвать аборт из–под какого бы то ни было контроля и социальной ответственности».

Нужно обладать «мужеством, — пишет Иоанн Павел II, — чтобы взглянуть в лицо этой истине и назвать вещи своими именами, не идя на уступки удобным компромиссам и попыткам самообмана» [299].

В особенности этот факт выступает на первый план в учебниках, предназначенных для широкой публики и имеющих целью повлиять на общественное мнение [300], однако ту же тенденцию можно выявить и в научных журналах [301].

Конкретно мы имеем в виду некоторые технологии контроля рождаемости, неправильно называемые контрацептивными, поскольку, хотя термин «контрацептивный» и заставляет думать, что данные препараты и приспособления препятствуют оплодотворению, в действительности они вовсе не мешают встрече гамет, то есть оплодотворению. Механизм их действия на самом деле заключается в том, чтобы помешать оплодотворенной яйцеклетке имплантироваться в матку. Тот, кто пропагандирует такого рода технологию, остерегается называть ее абортивной (для многих термин «аборт» все еще заключает в себе драматический смысл), поэтому соответствующие средства определяют как интерцептивные, поскольку они перехватывают зиготы, мешая им внедриться в матку, или противодействующие беременности (по аналогии с противодействием зачатию), если они мешают развитию беременности, когда эмбрион уже внедрился в матку [302].

Искусственный аборт — это не единственное проявление отвержения жизни: весьма распространившийся и укореняющийся «контрацептивный образ мыслей», который подталкивает экспериментаторов на поиск все более «надежных» технологий против зачатия, может считаться угрозой в отношении жизни.

И даже если нельзя отрицать, что с нравственной точки зрения контрацептивные методы не эквивалентны аборту [303], мы не можем все же не указать на то, что аборт, с одной стороны, и контрацептивные методы — с другой, являются плодами одного и того же дерева — того дерева, что своими корнями уходит в гедонистический и безответственный образ мыслей в отношении сексуальной жизни, который предполагает эгоистическую концепцию свободы и носители которого в размножении видят препятствие для того, чтобы свободно распоряжаться собственной личностью. Жизнь, которая могла бы возникнуть от полового соединения, становится, таким образом, врагом, от которого любой ценой надо избавиться, и аборт рассматривается как единственно возможный выход, разрешающий проблему перед лицом неудавшегося предохранения от беременности. [304] С другой стороны, в ряду проявлений тесной связи между абортом и контрацептивными методами мы находим констатацию того, что большая часть контрацептивных средств все же не предотвращает аборта. Действительно, можно обосновать то, что некоторые женщины или пары прибегают к употреблению противозачаточных средств с намерением избежать в дальнейшем искушения абортом, но верно также и то, что отрицательные ценности, присущие контрацептивной ментальности, таковы, что они усиливают это искушение перед лицом жизни, не желанной в любом случае.