Биоэтика

Поэтому речь в данном случае идет не просто о нравственном характере защиты врачебной «касты» или о какой–то естественной нравственности, а о нравственности, основанной на сакральном принципе блага пациента, для которого врач является неоспоримым стражем, стоящим над законом и всяким подозрением. Однако в гиппократовской концепции — особенно в связи с эволюцией последующей этико–философской мысли Сократа*, Платона* и Аристотеля*- нельзя игнорировать попытку обосновать несубъективные критерии нравственности, основывающиеся тем самым на объективной истине. Мы имеем в виду осознание блага как такового и необходимости уважения личности помимо и вне ее собственных субъективных желаний [30].

Повсеместно признано, что мысль Гиппократа остается «канонической» как для всей классической культуры, так и для всего Средневековья. Об этом всеобщем влиянии Клятвы Гиппократа свидетельствуют аналогичные формулы, встречающиеся в разных культурах, такие как Клятва Азефа Бен Бераяху в Сирии в VI веке, Ежедневная молитва врача Моше Маймонида (1135–1204) в Египте и Обязанности врача Мохамеда Хазина (1770) в Персии.

Возникновение принципа автономии вместе с развитием современной мысли, этического либерализма Юма (Hume)*, Смита (Smith), Шорта Мела (Mell), Грегори (Gregory), а затем провозглашение прав человека и прав гражданина — все это, несомненно, представляет собой «врачебный антипатернализм», как утверждает и Д. Грасия. Однако эти новые принципы не смогут полностью зачеркнуть принцип благодеяния как точку опоры и гарантии для автономии пациента и врача.

Идея справедливости, присущая современной социальной мысли, также не сможет отменить этот принцип благодеяния, основанный, по нашему мнению, не на бытующей идее о внеисторической трансцендентности профессии врача, а на идее блага и истины, которую мы считаем основополагающей и для других принципов автономности и справедливости, в чем читатель и сам убедится позднее, ознакомившись с главой, рассматривающей основы этического суждения.

Поэтому в настоящее время биоэтика — в особенности та, что возвращается к знаменитым принципам благодеяния–незлодеяния, автономности и справедливости, — все еще многим обязана той давней исторической традиции, что проходит через всю эволюцию западной мысли.

При таком ретроспективном реконструировании нельзя не сказать о вкладе христианства, христианского богословия, христианской практики в сферу лечения больных и об Учительстве Церкви.

Христианство не ограничилось лишь усвоением Гиппократовой этики и, подобно тому как оно обошлось с мыслью Платона и Аристотеля, ввело новые понятия и новые ценности посредством обучения и оказанием практической помощи.

Этот вклад особенно заметен в окончательном обосновании понятия «человеческая личность»*, в новом богословском подходе к помощи больному и к профессии врача и в позитивном диалоге между религиозной верой и научным разумом, развивающемся, после первоначальных трудностей во времена Галилея, прежде всего в католическом мире.

Ценность человеческой личности в христианстве — христианский персонализм — утверждается в результате преодоления классического дуализма. С позиций христианского персонализма не только духовная душа, но и человек в целом, как телесно–духовное единство, рассматривается как творение Божье, хранитель земли и жизни в мире, разделяющий ответственность за них перед лицом Творца.

Кроме того, в силу тайны Воплощения–Искупления, всякий человек, и особенно наиболее нуждающийся, рассматривается как объект любви Искупителя, и подобное отношение к нему служит основанием для последнего, эсхатологического Суда, с позиций которого то, что делается ближнему, считается тем, что «вы сделали Мне» [31].

Новое видение мира и человечества в персоналистическом, креациональном и искупительном смысле побуждает христианскую общину к созданию больниц, воплощающих в истории христианизированного мира притчу о добром самарянине. [32] В течение, по крайней мере, 17 веков Католическая церковь и христианская община в целом будут считать заботу о социальном здравоохранении своим братским долгом и подлинным ответом на евангельское благовестие.

Даже и после Французской революции, когда утвердятся такие понятия, как «гражданская больница» и «право гражданина на врачебную помощь», христианские общины по–прежнему будут считать своим правом–долгом не оставлять без помощи больного не только в порядке «замещения» гражданского общества в странах, все еще остающихся слаборазвитыми, но и прежде всего как «свидетельство» того желаемого Христом братства со всяким, кто страдает.