Биография голубоглазого йогина

Я взглянул на холм и был так ошеломлен увиденным, что начал тереть глаза, а потом и очки. Не знаю, как мне описать увиденное так, чтобы вы не подумали обо мне слишком плохо? Думаю, я все же должен рассказать вам об увиденном, ибо вид, расстилавшийся передо мною, был столь живым и ярким, что я и сейчас вижу его как наяву: из голой скалы, на которой не росло ни травинки, выступали мягкие обводы бедер огромной женщины, и единственной растительностью на холме были волосы ее лона. Я тщетно попытался прогнать мысль о том, что приехал для встречи с целомудренным отшельником, который на самом деле живет в самом сокровенном месте огромной каменной женщины…

Карабкаясь на холм по тропинке, вьющейся меж больших камней, я увидел, что лоно каменной женщины было на самом деле пышно разросшейся рощей манговых деревьев. Когда я наконец взобрался наверх, то увидел перед собою настоящий оазис. Бамбуковые ворота были украшены стеблями сахарного тростника, ветками бананового дерева, сгибающимися под тяжестью плодов, зелеными кокосами, цветами ноготков, блестящей разноцветной фольгой и ярко-красной тканью. Пока я разглядывал это чудо, два крестьянина в тюрбанах успели пройти сквозь ворота ашрама.

Последовав за ними, я помахал рукой худому садху, восседающему на потрепанном одеяле у самого входа.

— Эй, ты! — крикнул он, вынув изо рта трубку чилима. На садху не было надето ничего, кроме набедренной повязки "линготи". — Эй! — снова выкрикнул он и преградил мне дорогу. Я постарался как можно лучше объяснить уважаемому, что хочу увидеть Свами Хари Пури Баба.

— Он ведь здесь, верно?

— Кто? — спросил садху зажав между пальцами ног спичечный коробок Чиркнув спичкой, он зажег чилим и выдохнул дым через нос.

Я раз за разом стал повторять ему имя Хари Пури Баба, пока наконец упрямец не согласился, что я пришел туда, куда нужно. Разговор продолжился при помощи языка жестов. Я слишком плохо владел хинди, а произношение баба оставляло желать лучшего из-за полного отсутствия зубов. Я сказал ему, что приехал из Америки, и, сложив руки перед грудью и кланяясь, выказал желание повидать Хари Пури Баба и засвидетельствовать ему свое почтение.

— Тик хайл, — сказал он, — Хорошо! — Но прежде, чем я успел пройти мимо, садху снова протянул руку ладонью вверх. — Билет! — потребовал он.

— Билет? — переспросил я. — Вы шутите?

— Ха! — воскликнул он, протягивая руку. — Билет!

— А! — наконец-то понял я и достал для него из сумки маленький шарик гашиша.

— Иди! — сказал садху.

Еще издалека я увидел прямую, полную достоинства фигуру, облаченную в одежды цвета охры. Баба сидел на большой деревянной платформе "тахт" и водил туда-сюда в воздухе руками, объясняя что-то нескольким обнаженным садху, сильно смахивающим на привидения из-за пепла, покрывающего их кожу. Волосы привидений, сплетенные в особые косички "джата", непокорной копной свисали вниз, напоминая плети баньянового дерева. Хари Пури Баба, напротив, был очень аккуратно причесан, редеющие черные волосы были завязаны в пучок на затылке, а редкая борода перехвачена шнурком чуть ниже подбородка. Хитрая улыбка пряталась под длинными усами, а на широком лбу три горизонтальных линии из сандаловой пасты горчичного цвета пересекались двумя красными точками "бинду". "Это знак мудрости", — подумал я.

Хари Пури Баба восседал на тигровой шкуре важно, как какой-нибудь генерал. Его хрупкое тело казалось большего размера, чем оно было на самом деле. Баба делил трон с садху, который был намного выше его, и которого, как я узнал позднее, звали Амар Пури Баба. Он выглядел не менее аккуратным и ухоженным, но старался казаться меньше размером из любви к своему "гуру-бхак", своему духовному брату. Двое этих людей были очень разными по характеру и внешнему виду, но было в них обоих что-то такое, что делало их похожими на близнецов.

Как только я приблизился к платформе, Хари Пури Баба поднял обе руки, заставив свое шумное войско угомониться. Шесть призрачных лиц повернулись ко мне, и шесть ртов одновременно приоткрылись в изумлении. Они что, никогда не видели иностранца? Призраки оглядывали меня с головы до ног, и то же делал Хари Пури Баба. Амар Пури Баба не желал делать это столь явно и время от времени искоса бросал на меня полные подозрения взгляды. Хари Пури Баба наклонился вперед и ухватился за один из когтей тигриной шкуры.

— Бабаджи, вы Свами Х-х-х-а-р-р-р… — начал, запинаясь, я под пристальным взглядом восьми пар глаз.

— Конечно, это я, — перебил меня Баба на безупречном английском. — Ты пришел сюда, чтобы увидеться со мной, верно? Ну, так что тебе нужно?

Конечно же, я знал, что мне нужно, но вопрос застал меня врасплох. Среди собрания привидений послышалось бормотание и какой-то невнятный шум. Один из призраков что-то проворчал в мою сторону. Другой поднялся и, приблизив покрытое пеплом лицо к моему, вопросительно поднял брови, явно пытаясь добиться ответа. Опустив глаза, я помимо своей воли заметил, что на пенис садху было надето серебряное кольцо. Амар Пури Баба нахмурился.

— Ты ведь не говоришь на хинди? — спросил Хари Пури Баба.