Биография голубоглазого йогина

Когда я приехал в больницу и увидел Хари Пури, то подумал, что он умер. Мой гуру лежал без движения, с бледным лицом и закатившимися глазами. Но тут я заметил, что он дышит. Его вдохи и выдохи были медленными, размеренными и настолько неглубокими, что их едва можно было заметить. Приглушенное молчание окутывало его покрывалом, и это в переполненной туберкулезной палате больницы. Всего в нескольких метрах от него слышался непрерывный кашель, звуки отхаркиваемой мокроты, неизбежный в такой большой палате шум и гудки автомобилей на улице.

Я взглянул на Амара Пури, пытаясь понять по его лицу, как серьезно состояние моего гуру. Мое сердце упало, как только я увидел, как он расстроен. Хари Пури заболел еще во время мелы, поэтому пришлось срочно возвращаться в Амлода Кунд. К тому времени, когда они наконец добрались до ашрама, Хари Пури был уже без сознания. В тот момент в ашраме оказался один из последователей-мирян Хари Пури, доктор по профессии. Он сразу же отвез Бабаджи в больницу "скорой помощи", которая считалась лучшей в Джайпуре.

Я взял в изножье кровати планшет с историей болезни.

"Имя: Свами Хари Пури Джи. Сын Шри Сандхья Пури Джи. Возраст: неизвестен. Вид занятий: святой. Диагноз: удар". Далее я прочитал, что лечащим врачом назначен доктор Ратор, он делал обходы около десяти часов утра.

Амар Пури и Кальян Пури, самый младший из круга Хари Пури, остановились в Джайн Дхарма-сале, располагавшейся прямо напротив больницы. Они сняли комнату в переполненном пансионе и, по счастливому стечению обстоятельств, окна помещения выходили на маленькое патио, в котором вполне мог поместиться дхуни. В самой комнатушке стояло только две кровати и алтарь. Амар Пури предложил мне спать на полу, но рассудительный Кальян Пури заметил на это, что комната слишком мала, поэтому мне придется спать под чьей-нибудь кроватью, где и так хранятся припасы. В ответ на это я заявил, что если и буду спать под чьей-то кроватью, это будет кровать Гуру Джи. Мое заявление произвело впечатление на баба. Собрав свои вещи, я переехал в больницу и в течение последующих трех месяцев спал под кроватью Хари Пури.

В том далеком 1971 году родственники пациента любой из подобных больниц должны были сами покупать лекарства в многочисленных аптеках, коих было в достатке возле каждой больницы. Они должны были найти кого-то, кто бы руководил ими. Семья должна была позаботиться о точном выполнении назначений врача и об уходе за пациентом двадцать четыре часа в сутки, за исключением коротких обходов врача.

Амар Пури не верил бесполезным молодым английским докторам, прописывающим, по его мнению, совершенно бесполезные английские лекарства. Не верил он ни бесстыдным медсестрам, ни самой больнице. Правда, он доверял "чокидару", сторожу, у которого всегда был припасен хороший кусочек ганджи, и с которым он каждый день проводил по часу, сидя в сторожке, куря чилим и рассказывая истории о великих баба. Бам Баба был бы рад помочь, но этот невероятный мир, называемый Ангрезистан, требовал специальных знаний, которых у него не было. Но ведь мой папа вроде английский доктор? Баба вздохнули с облегчением, когда я вызвался позаботиться о том, чтобы Хари Пури хорошо лечили.

Я встретился с доктором Ратором, молодым человеком, держащим себя так прямо, будто он проглотил палку. Доктор никак не мог поверить, что сын хирурга мог стремиться попасть в Индию вместо того, чтобы стать врачом и практиковать в какой-нибудь модной клинике в Лос-Анджелесе. Зачем я здесь, в туберкулезной больнице, зачем хожу босой и пытаюсь приглядывать за безнадежно больным стариком?

— Он никогда не придет в себя, но если это все же случится, это продлится недолго, так как в мозге разрушено слишком много нервных связей, — сказал мне доктор Ратор. Он пригласил меня к себе в дом, но я отказался. Тем не менее мы часто встречались, со временем я понял, что он является профессионалом в своей работе, которую по-настоящему любит, и стал испытывать к нему искреннюю симпатию.

Амар Пури пребывал в растерянности и гневе. Он не верил диагнозу Хари Пури и полагал, что английская медицина ничем не сможет ему помочь. Единственным лекарством для Бабаджи было отвращение проклятия, если уже не было слишком поздно. Амар Пури планировал свои контратаки в дворике Дхармасалы, построив специальный дхуни с огнем, принесенным из храма Кал Бхайрон. Я тоже был привлечен к этой деятельности.

Я вставал рано, принимал душ в подвале больницы и еще до восхода солнца приходил к дхуни Амара Пури. Выпив чай и выкурив чилим, Амар Пури начинал пуджу и яджну магические ритуалы, призванные вылечить Хари Пури Баба. Так продолжалось все утро, но в половине десятого я уже уходил, чтобы проверить, как там Бабаджи и встретиться с доктором Ратором.